Элис разглядела среди зарослей эремуруса и вербены крошечную фигурку, которая, покачиваясь, храбро шагала к дому. Тео. При виде младшего брата Элис улыбнулась еще шире, но, когда заметила, что за братом маячит большая темная тень, ее улыбка померкла. Теперь понятно, почему Бен нахмурился. Элис тоже недолюбливала няню Бруен, причем сколько себя помнила. Хотя вряд ли можно питать теплые чувства к людям с деспотическими наклонностями. Никто так и не понял, почему уволили милую и красивую няню Розу. Она хорошо относилась к Тео, вернее, обожала его, и ее все любили. Даже папа был замечен за беседой с няней Розой в саду, пока Тео ковылял за утками, а уж папа разбирается в людях.

Зато маме словно шлея под хвост попала. Пару недель назад Элис видела, как она ругает няню Розу, вернее, они обе обменивались яростным шепотом у дверей детской. Спор, похоже, шел из-за Тео, но, к сожалению, Элис стояла слишком далеко. На следующий же день няня Роза исчезла, а вместо нее вытащили из нафталина няню Бруен. Вообще-то, Элис считала, что они навсегда распрощались со старой перечницей вместе с ее волосами на подбородке и бутылкой касторового масла. Более того, Элис даже слегка загордилась, подслушав бабулю Дешиль, которая утверждала, что именно она, Элис, довела старую няню своими выходками. Но теперь старуха вернулась и, похоже, стала намного противнее.

Элис все еще горевала из-за ухода няни Розы, когда поняла, что больше не одна за изгородью: сзади хрустнула веточка. Элис резко повернулась.

– Мистер Ллевелин! – воскликнула она при виде сгорбленной фигуры с мольбертом под мышкой и большим этюдником, неловко прижатым к другому боку. – Вы меня напугали!

– Прости, детка. Наверное, я недооценил собственную незаметность. Мне бы хотелось с тобой поговорить.

– Прямо сейчас?

Элис любила старика, однако едва сдержала досаду. Он явно не понимает, что прошли те дни, когда Элис сидела рядом и смотрела, как он рисует, или каталась с ним на лодке, или рассказывала ему свои детские секреты, пока они вместе охотились на фей. Конечно, в свое время мистер Ллевелин занимал важное место в ее жизни, бесценный друг, пока Элис была маленькой, и наставник, когда она начала свои литературные опыты. Много раз Элис подбегала к нему, чтобы вручить ребяческие рассказики, нацарапанные в пылу вдохновения, и он изо всех сил старался дать им объективную оценку. Но сейчас, когда ей уже шестнадцать, у нее совсем другие интересы, и она не намерена ими делиться.

– Видите ли, я занята.

Мистер Ллевелин бросил взгляд на дырку в изгороди, и щеки Элис зарделись горячим румянцем.

– Я смотрю на приготовления к празднику, – торопливо пояснила девушка, а когда мистер Ллевелин улыбнулся, давая понять, что прекрасно знает, за кем она наблюдает и почему, добавила: – Мама попросила нарвать цветов.

Он взглянул на небрежно брошенную корзинку с поникшими от полуденного зноя цветами.

– Я должна выполнить ее просьбу.

– Конечно. При обычных обстоятельствах мне бы и в голову не пришло тебе мешать. Но у меня очень важный разговор.

– Боюсь, сейчас мне некогда.

Мистер Ллевелин выглядел крайне разочарованным, и Элис вдруг подумала, что он хандрит уже довольно давно. Вернее, не то чтобы хандрит, просто все время какой-то печальный и рассеянный. Вот и пуговицы на атласном жилете застегнуты неправильно, и шарф на шее потрепанный… Ее захлестнула волна сочувствия к старику.

– Хорошо у вас получилось, – примирительно сказала Элис, кивнув на этюдник.

Действительно, рисунок удался. Раньше мистер Ллевелин не изображал Тео, но сходство было потрясающим: еще младенчески округлые щечки, пухлые губы, большие доверчивые глаза. Добрая душа, мистер Ллевелин, всегда видит в людях только хорошее.

– Может, поговорим после чая? – предложила Элис и ободряюще улыбнулась. – Перед вечеринкой?

Мистер Ллевелин крепче прижал к себе этюдник и, поразмышляв над предложением Элис, нахмурился: