Следующие полтора часа ехал спокойно, даже скучно. Ни соперников, ни засад, видимо далеко не все смогли добраться досюда. Даже для охотников на паровозки это не простой путь. Тяжелый, изматывающий день приближался к закату.

Впереди замаячили городские шпили – на центральной площади этого города финиш. Уже как‑то и не верится, что гонка заканчивается. Шпили города, на них, в лучах заходящего солнца, веют флаги, кувыркаюсь играют в догонялки птицы. Птицы?

Я напряг зрение. Птицы мать их. Это не птицы и они не кувыркаются. Смешанная стая из грифонов и виверн атаковала кого на земле. Вот что это за кульбиты, а не игра безобидных птах. Атаковали они, видимо, танкетку, больше некого.

Притормозив, я на малых парах покатил вперед. И постепенно ход схватки, шедшей в низине, предстал во всей красе.

То, что было очень эффективно на земле, плохо работало по воздушным целям. Гигантский арбалет не успевал поворачиваться за летунами. Выпускаемые им жерди, способные при подрыве ополовинить стаю, улетали, никого не зацепив, в неизвестность.

Нет идеального оружия, против танкетки вооружение моей паровозки было бессильно, но вот стая летающих охотников, нам на один зуб, если бы я ехал не один. К сожалению Гатлинг глупо смотрел в небо, и разогнать этих воронов не мог.

Пользуясь тем, что пока не обнаружен огляделся. Параллельно основной дороге шла еще одна ложбинка, не такая удобная и широкая, но по ней можно проехать, и это давало шанс.

Нырнул за холм, и, стараясь не отсвечивать, двинул в том направлении. Будь у меня бензин, или хотя бы дизель, шансов прокрасться незамеченным было бы больше. А так что газуй, что нет, дым выдает местоположение, одна надежда – не обратят внимание, пока заняты танкеткой.

Надежда не оправдалась, две тройки летающих хищников отделились от стаи и начали пикировать в мою сторону. Газу! Паровозка выскочила на холм, за спиной раздались взрывы фаерболов пущенных наездниками. Ухожу за холм, пересекаю дорогу, вторая тройка тоже промахивается, но тут раздается мощный взрыв, возвестивший о кончине танкетки, и я становлюсь объектом охоты для всей стаи.

Бью кулаком по подарку Йогиля, это дарит мне несколько секунд, но не более. Я не Денис, от пары‑тройки выпущенных зарядов еще могу увернутся, но вот от массового обстрела… Слева взрывается ледяной шар, справа огненный, земля клочьями сыплется на голову, поворот руля и кусок скалы молотом судьбы входит в двигательный отсек. Бедная машина, не привыкшая к такому обращению, во второй раз сегодня переворачивается, и я оказываюсь погребенным под ее тушей.

Те несколько минут, которые еще продолжался обстрел, показались мне часами. Но вот все стихло, и я попробовал выбраться. С трудом, но мне это удалось. Стая охотников на паровозки кружилась ближе к лесу секвой, а до города оставалось не более километра.

Один чертов километр, да по городку столько же, не больше, чертовы налетчики. Совсем чуть‑чуть же оставалось.

Чтобы понять, что паровозке каюк, не нужно смотреть на браслет, она напоминала кучу металлолома, колеса сплавились, днище пробито, оси погнуты… браслет был не черный, а темно‑фиолетовый. Правда это говорит о том что, я жив, а не о том, что паровозка на ходу.

Вот будь я троллем, взвалил бы паровозку на плечо и дотащил бы до финиша. Хотя и тогда бы победу не засчитали бы. Паровозка должна… А где моя планшетка?! На бедре было пусто, и я опять полез под машину, ага вот она. Раздел финиш, победителем считается тот экипаж, чья паровозка первой пересечет финишную черту. А о том, что она должна сама доехать ни слова, ага. Жаль я не тролль, а если… фото‑финиш, в случае если две паровозки достигают финишной линии одновременно, первой считается та, которая первой достигнет финишной черты своей частью, являющейся деталью корпуса…хм‑м.