Я делаю шаг в ту сторону, что ведет к выходу из парка, но он хватает меня за руку и тянет за собой. Даже через ткань куртки я чувствую, как его пальцы впились в меня.

– Сюда.

Я высвобождаю из его тисков свою руку и иду за ним вглубь сада, к каменному фонтану с замерзшей водой.

Миновав фонтан, он проходит еще несколько метров, затем останавливается и утыкается взглядом в землю.

Я вся замерзла, даже нос окоченел. Я обхватываю себя руками, силясь подавить дрожь.

– Была одна девушка, – начинает Томас, так тихо, что мне приходится напрягать слух. – Юная, одинокая. И Лидия вцепилась в нее. Они вместе проводили время. Лидия делала ей подарки, даже домой приглашала. Будто та стала ей младшей сестрой…

Младшей сестрой, вторю я про себя. Сердце начинает учащенно колотиться в груди.

Слева от меня раздается громкий треск. Я стремительно поворачиваю голову на шум, но никого не замечаю.

Просто голый сук отвалился, убеждаю я себя.

– Та девушка… у нее были проблемы. – Томас снимает очки и потирает переносицу. Я не вижу выражения его глаз.

Пытаюсь побороть внезапно охвативший меня почти непреодолимый порыв повернуться и убежать. Я понимаю, что должна дослушать рассказ Томаса.

– Однажды вечером она пришла к Лидии. Они немного побеседовали. Не знаю, что Лидия ей сказала. Меня дома не было.

Солнце зашло, и температура мгновенно понизилась градусов, наверно, на десять. Я снова содрогнулась.

– Какое отношение это имеет ко мне? – с трудом выдавливаю я из себя, потому что в горле пересохло. В глубине души я понимаю, что мне вовсе не обязательно слышать его ответ.

Я уже знаю, чем закончилась эта история.

Томас наконец поворачивается и смотрит мне в лицо.

– Она покончила с собой, – произносит он. – Это была Респондент № 5.

Глава 44

18 декабря, вторник

Джессика, как вы смеете меня обманывать?

Сегодня в 20:07 вечера вы звоните и докладываете, что минуту назад Томас связался с вами по телефону.

– Вы условились о свидании? – спросила я.

– Нет-нет-нет, – быстро отвечаете вы.

Эти лишние «нет» выдают вас с головой: лжецы, как и хронические психастеники, зачастую чрезмерно многословны.

– Он сказал, что на этой неделе встретиться не сможет, но свяжется со мной, – продолжаете вы.

Голос у вас уверенный – и торопливый. Вы пытаетесь подать собеседнику сигнал, подразумевающий, что вы очень заняты и у вас нет времени на долгие разговоры.

Как же вы наивны, Джессика, в своем убеждении, что способны диктовать условия ведения беседы. Или что-либо еще, если уж на то пошло.

Необходимо долгой паузой поставить вас на место, хоть и не думала я, что придется преподавать вам такой урок.

– Все дело в плотном графике работы? – спрашиваю я. – Как вы думаете – он еще позвонит?

Под градом вопросов вы допускаете свою вторую ошибку.

– Причины он не называл, – отвечаете вы. – Это все, что он написал.

Возможно ли, что вы просто оговорились, характеризуя способ коммуникации: сначала он вам «позвонил», потом – «написал»?

Или вы специально стремитесь сбить меня с толку?

Если бы вы находились в стенах врачебного кабинета, сидели бы на диванчике, возможно, ваши истинные намерения выдали бы некие невербальные признаки: например, вы бы накручивали на палец прядь волос, или теребили свои серебряные колечки, или соскабливали с ногтя лак.

Однако по телефону индикаторы вашего поведения не столь выразительны.

Можно было бы указать, что вы непоследовательны в своих ответах.

Но, если вы лукавите, это критическое замечание, возможно, приведет к тому, что вы станете тщательнее заметать следы.

Так что я позволяю вам закончить разговор.

Что вы теперь делаете, повесив трубку?