Теперь же она вздохнула и вытащила пару перчаток из кармана висевшей на спинке стула ветровки. Ведь для того, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, ей не оставалось ничего другого, как надеть на руки эти толстые кожаные перчатки. Более тонких у Линды с собой не было, и поэтому вначале у нее возникли трудности – молнию заело, и ее пришлось несколько раз подергать. Наконец она справилась с этой задачей и открыла борсетку.

Сумочка оказалась мягкой на ощупь, и в ней, кроме мобильника, ничего не было. Ни бумажника, ни ключей, ни документов. Линда осторожно вынула из нее телефон и положила его на столик. Дисплей мобильника светился, показывая четыре пропущенных вызова, а в левом верхнем углу мигал символ в виде перечеркнутого колокола.

«Переключено на беззвучный режим, – догадалась Линда. – Вот почему я не слышала звонков».

Она перевернула борсетку вверх дном и принялась энергично трясти ее. Однако больше никаких предметов из нее не выпало.

«Что ж, тогда следует внимательнее рассмотреть сам мобильник», – решила Линда.

Корпус у телефона с большим дисплеем был розового цвета и больше подходил для молодой девушки, чем для взрослого мужчины. Линда сняла перчатки и, взяв в руки карандаш, нажала тупым концом на кнопку «Меню».

«Интересно получается…» – отметила она.

Все четыре вызова поступили с одного и того же мобильного телефона. Первый – за полчаса, а остальные три один за другим с коротким перерывом – несколько минут назад. В меню входящие СМС-сообщения вовсе отсутствовали.

Она пометила номер входящих звонков в своем блокноте и перешла в главное меню. Здесь она сделала еще одно, при этом очень странное открытие: эти четыре пропущенных звонка оказались единственными, сохранившимися в памяти телефона. Складывалось впечатление, что владелец мобильника сам не звонил с него или удалил всю историю звонков незадолго до смерти, что в принципе было возможно, но весьма необычно.

Линда отложила карандаш в сторону и задумалась. Она почувствовала сильное возбуждение, но, в отличие от напряжения, испытанного за последнее время, это не отняло, а, наоборот, придало ей сил – впервые у нее возникло ощущение, что она делает что-то стоящее. Опознание личности погибшего человека больше соответствовало ее деятельной натуре, чем бегство от неизвестной опасности.

«Движемся дальше», – решила Линда.

Она достала переданный ей Клеменсом телефон, номер которого был известен только ему, проверила еще раз, активирована ли у него функция подавления номера, а затем набрала номер абонента, пытавшегося совсем недавно не менее четырех раз дозвониться до мертвеца.

Уже при первых сигналах исходящего вызова Линда затаила дыхание, почувствовав, как бешено заколотилось у нее сердце, а на третьем гудке стала ощущать себя рыбой, выброшенной на сушу, жадно глотала ртом воздух. На четвертом сигнале вызова мужество оставило ее, и она хотела завершить звонок, но было слишком поздно – на другом конце телефонной линии ответили. Голос принадлежал мужчине и звучал так, будто его обладатель чем-то очень озабочен. Линде показалось, что неизвестный напуган ее звонком не меньше, чем она сама. Он сказал:

– Алло, слушаю вас! Вы разговариваете с Паулем Херцфельдом!

Глава 12

Берлин

– Алло! Вас не слышно! – воскликнул Херцфельд.

Неизвестный абонент пока не произнес ни слова – из мобильника доносилось только его дыхание.

– Что вы хотите от меня? – спросил профессор и отнял телефон от уха, чтобы удостовериться в том, что связь не разорвалась.

Все было в порядке – на дисплее отображались все четыре полоски, свидетельствовавшие о максимальном качестве приема сигнала, да и на линии слышались шумы. Тогда Херцфельд спросил:

– Эрик, это вы?