– Я уже позвонил в полицию и сообщил о незаконном проникновении. Они кого-нибудь пришлют.

Я бы на это не рассчитывала. У полиции наверняка есть дела поважнее, чем отгонять от нас репортеров.

– Какая разница… Журналюги будут просто караулить на улице.

Как раз в этот момент к хору репортеров снаружи присоединяется новый голос – более высокий и молодой. Я мгновенно узнаю его.

– Убирайтесь с дороги, вашу мать! И вообще валите отсюда к чертям. Хватит делать из трагедии развлечение, никчемные придурки!

Ключ поворачивается в замке, и дверь приоткрывается ровно настолько, чтобы Ви – Вера Крокетт – могла проскользнуть внутрь и захлопнуть ее за собой.

– Твою мать, – бормочет она себе под нос, задвигая засов и перезапуская сигнализацию, прежде чем повернуться к нам.

Ви выглядит строже обычного: свободная рубашка, заправленная в высокие джинсы, неброский макияж, выбившаяся прядь волос убрана за ухо. Единственное, что неуместно, – огромные тапочки на ногах.

– Примчалась, как только услышала о стрельбе. Вы в порядке?

Последний вопрос адресован конкретно Коннору и Ланни. Ланни вместо ответа бросается к Вере и позволяет обнять себя.

Раньше между ними была дружба – или нечто большее. Не знаю, что там у них сейчас, да и не важно: главное, что Ланни есть на кого опереться, кроме меня. Ви умеет ее утешать, а именно это Ланни и нужно.

Поскольку в ближайшее время никто не собирается спать, я удаляюсь на кухню, наливаю себе и Сэму по бокалу вина и готовлю горячий шоколад для детей. Они тоже садятся за стол. Ланни задирает ноги на край стула, подтянув колени к подбородку.

Коннор сутулится, теребя выбившуюся из футболки нитку. Он изо всех сил притворяется, что все хорошо, но его выдают покрасневшие от слез глаза. Больно видеть детей в таком состоянии. Именно от этого я пыталась уберечь их – от ужасов жестокого мира. Они не должны были взрослеть так быстро, но им не оставили выбора.

Мэлвин позаботился об этом.

Ви роется в кухонных шкафчиках и находит упаковку печенья. Берет несколько штук и усаживается, бросив коробку на середину стола.

– Так что будем делать с придурками снаружи?

Меня не удивляет такая преданность Ви. Официально она не член нашей семьи, но мы как бы удочерили ее, когда помогли выпутаться из беды в Вулфхантере, в штате Теннесси[11]. Хотя формально она освобожденная от опеки несовершеннолетняя, мы по-прежнему помогаем ей деньгами. Мы для нее как семья.

Ланни и Коннор молчат. Сэм встречается со мной взглядом и кивает. Он знает, о чем я думаю: мы уже обсуждали это. Во всяком случае, решение очевидно. Занятия в школе отменены до конца недели, если не дольше, пока идет расследование и заделывают следы от пуль. Меньше всего сейчас мне хочется держать детей взаперти в доме, вокруг которого шныряют репортеры. Нужно увезти их подальше от пристального внимания и напоминаний о том, что произошло.

– Как насчет того, чтобы на время уехать из города? – предлагаю я.

Коннор замолкает, запихивая в рот несколько печенек.

– Мне тоже можно?

– Ну, конечно. К тому же полиция знает, как связаться с нами, если возникнут новые вопросы.

– А куда? В Стиллхаус-Лейк?

В глазах сына слабый проблеск надежды – напоминание о его привязанности к нашему старому дому.

– Увы, он сейчас арендован. – Мне больно разочаровывать Коннора. – Но в Северной Каролине пропала девушка, и Джи Би хочет, чтобы я расследовала это дело. Можем вместе поехать туда. Сэм уже взял отгул.

Сын на секунду задумывается:

– Мы тоже будем помогать в расследовании?

Раньше дети помогали мне, но, боюсь, сейчас Коннор не в том состоянии. С другой стороны, неплохо, если он на чем-то сосредоточится.

– Может быть, – отвечаю я.

Он пожимает плечами:

– Тогда я в деле. Все лучше, чем торчать сейчас в этом дерьмовом городишке.

Я вздрагиваю от таких слов, но не комментирую.