Оглянулся на неё Костя, не понимая, что происходит.

Нестор «скачал» в своё сознание «файл памяти» Ахмета и начал действовать. Со стороны это выглядело следующим образом.

Черноусый «джигит» поднял пистолет и открыл огонь… по своим соратникам, заставляя их скакать по поляне зайцами.

Раздались вопли, возмущённые крики, ругань.

– В машину! – рявкнул Ахмет, указав стволом «вальтера» на «Ниву». – Живо! Всех укокошу!

– Ты чо, Ахмет, накурился?! – пискнул шарахнувшийся прочь низкорослый кавказец. – Сдурел совсем?

– В машину, я сказал!

– Он шизанулся! – взвыл блондин, отпрыгивая от вонзившейся под ноги пули.

– В машину, падла! За руль! Уезжаем!

«Блейд» выстрелил в рыжего, доставшего ещё один пистолет – старенький «макаров», попал тому в руку. С криком «ай!» рыжий выронил пистолет.

– Быстро, кретины!

Троица отступила к машине. Ахмет сел рядом с водителем, которым стал блондин, «Нива» рванула с места как на гонках.

Нестор дождался, когда машина минует берёзки, выбросил в окошко пистолет и вернулся в своё тело, испугав поддерживающего его Стаса.

– Отпусти.

Ошеломлённый парень перестал держать друга.

Костя кинулся к внедорожнику, открыл, вынул из бардачка пистолет, но это было уже лишним: «Нива» уехала.

– Офигеть! – выговорил Стас. – Что с ним случилось?! С ума сошёл?! Открыл огонь по своим…

Нестор отряхнул с брюк травинки.

– Бывает.

Подбежала Ксюша – глаза на пол-лица.

– Что с тобой, Нестор? Тебе плохо?!

– Мне хорошо, – улыбнулся он.

Глава 5

Грехи и диагноз

Тринадцатого сентября (число считалось мистическим, и суеверные люди старались не планировать на этот день серьёзных дел) дом в Варсонофьевском переулке посетили очень важные персоны, хотя никто из прохожих и гостей этого района Китай-города их не увидел. На совещание собирались руководители Комитета защитников Отечества (КЗО). Но подъезжали они к зданию не по улочкам Китай-города, а через тоннель со стороны Чистопрудного бульвара. Всего в аудитории № 01, как называли зал для особо секретных совещаний, собрались девять человек.

Никаких секретарей или модераторов эти съезды не предусматривали, и роль таковых исполняли председатель Комитета Мараев Михаил Модестович (известный всем под псевдонимом «Трим») либо его заместитель директор ФСБ Козодоев Иван Егорович, пятидесятипятилетний генерал-лейтенант.

Мараеву исполнилось шестьдесят шесть лет. Это был крепкий мужчина с твёрдым волевым лицом и бицепсами мастера армрестлинга, хотя спортом Михаил Модестович никогда не занимался, просто поддерживал физическую форму, дарованную ему природой.

Родился он в Волгоградской губернии, в детстве с семьёй переехал в Калмыкию. После службы в армии окончил Саратовский юридический институт, по распределению попал в Волгоград, где и начал прокурорскую карьеру. В две тысячи седьмом году он стал заместителем прокурора Волгоградской области, потом возглавил Следственный комитет при Прокуратуре. Пережил два покушения. В две тысячи восемнадцатом году ушёл по ранению в отставку, а в две тысячи двадцатом возглавил Комитет защитников Отечества, объединивший структуры Союза боевых офицеров, спецподразделения ФСБ (тогда его как раз возглавлял Козодоев, ставший через год директором), славянских общин и юридических частных контор.

Поскольку либералы у власти продолжали вести Россию к гибели, используя поддержку Запада, у КЗО хватало работы, но проблемы множились, информационную кампанию Комитет внутри страны проигрывал, в связи с чем и решено было обсудить создавшееся положение и разработать план действий.