Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

И тут оно случается. Ты вскрикиваешь, когда ощущаешь перемену, резко встающую на место: Нэссун. Магия ее вещества полностью выстроена, кристаллизация началась. В отчаянии и чисто инстинктивно ты хватаешь часть энергии, которая пытается трансформировать ее, и отшвыриваешь в сторону, хотя это лишь отсрочка неизбежного. В океане слишком близко к Сердечнику раздается глубокий толчок, который даже стабилизаторы гор не выдержат. На западе со дна океана поднимается гора в форме ножа; на востоке встает другая, с шипением испуская пар своего рождения. Нэссун, рыча от отчаяния, цепляется за эти новые источники силы, вытягивая из них тепло и буйство, обе они трескаются и рассыпаются. Стабилизаторы выравнивают океан, предотвращая цунами, но и все. Они не были созданы для этого. Еще – и Сердечник развалится.

– Нэссун! – снова кричишь ты в агонии. Она не может тебя слышать. Но даже отсюда ты видишь, что пальцы ее левой руки стали коричневыми и каменистыми, как твои собственные. Ты откуда-то знаешь, что и она это понимает. Она сделала выбор. Она готова к неизбежности собственной смерти.

Но не ты. О Земля, ты просто не способна видеть, как гибнет твое дитя.

И ты… сдаешься.

Мне больно смотреть на твое лицо, поскольку я знаю, чего тебе стоит отказаться от мечты Алебастра – и твоей. Ты так хотела сделать мир лучше для Нэссун. Но больше всего другого ты хочешь, чтобы твой последний ребенок жил… и ты делаешь выбор. Продолжать борьбу – погубить вас обеих. Единственный способ победить – прекратить борьбу.

Прости Иссун. Мне так жаль. Прощай.

Нэссун ахает, ее глаза распахиваются, когда она ощущает, что твое давление на Врата – на нее, когда ты переводишь все жуткие трансформирующие завитки магии на себя – внезапно ослабевает. Оникс останавливается в своем натиске, мерцая в такт с десятками обелисков, которые подчинил; наполняющая его энергия должна, обязана быть израсходована. Но еще миг, однако, он продержится. Стабилизирующая магия в конце концов успокаивает океан вокруг Сердечника. Этот единственный, застывший момент мир ждет, в оцепенении и напряжении. Она оборачивается.

– Нэссун, – говоришь ты. Это шепот. Ты на нижних ступенях пилона, пытаешься дотянуться к ней, но этого не будет. Твоя рука полностью окаменела, и твой торс каменеет. Твои каменные стопы беспомощно скользят по гладкому материалу, затем замирают, когда остальная часть твоих ног каменеет. Оставшейся стопой ты еще можешь отталкиваться, но камень твоего тела тяжел; карабкаться не очень получается.

Она сводит брови. Ты смотришь на нее, и это поражает тебя. Твоя маленькая девочка. Такая большая здесь, под ониксом и Луной. Такая могущественная. Такая красивая. И ты не можешь сдержаться – ты ударяешься в слезы при виде нее.

Ты смеешься, хотя одно твое легкое окаменело, и вместо смеха слышен лишь тихий свист. Как же она, ржавь, великолепна, твоя маленькая девочка. Ты горда, что уступила ее силе.

Она втягивает воздух, глаза ее распахиваются, словно она не верит тому, что видит: ее мать, такая пугающая, на земле. Пытается двигаться на каменных ногах. Лицо, мокрое от слез. Улыбается. Ты прежде никогда ей не улыбалась.

И тут трансформация захватывает твое лицо и ты перестаешь существовать.

Ты все еще здесь физически, коричневый песчаник, замерший на нижних ступенях с намеком на улыбку на полуоформленных губах. Твои слезы по-прежнему здесь, сверкают на камне. Она не может отвести глаз от них.

Она смотрит на них и втягивает долгий, долгий вдох, потому что внезапно не остается ничего, ничего внутри нее, она убила своего отца и свою мать, и Шаффа умирает, и ничего не осталось, ничего, мир только забирает, и забирает, и забирает у нее, и не оставляет ничего…

Но она не может отвести глаз от твоих предсмертных слез.