Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

Нэссун стонет наверху своего пилона. К своему потрясению, ты… Злой Земля, ты видишь магию вокруг нее, в ней, она начинает вспыхивать, как искры, сыплющиеся на пропитанную маслом растопку. Она горит у тебя в сознании, ее вес становится чуть больше.

Кианит, ортоклаз, скаполит…

И внезапно твой страх исчезает, поскольку ты нужна твоей девочке. Ты расставляешь ноги. Ты тянешься к найденной тобой сети, Стражи там или что. Ты рычишь сквозь зубы и хватаешь все. Стражи. Нити, уходящие от их сэссапин в глубину, и тянешь столько проходящей по ним магии, сколько можешь.

Сами железные осколки, крохотные вместилища воли Злого Земли. Ты присваиваешь их все, крепко запрягаешь и берешь.

И где-то в глубине Уоррента Стражи кричат, просыпаясь и корчась в своих ячейках, хватаются за головы, когда ты делаешь с каждым из них то, что некогда Алебастр сделал со своим Стражем. Это то, что Нэссун жаждала для Шаффы… только в том, как ты это делаешь, нет доброты. В тебе нет ненависти к ним, тебе просто все равно. Ты вырываешь железо из их мозгов и каждую каплю серебра из пространства между их клетками – и чувствуя, как они кристаллизуются и умирают, ты, в конце концов, получаешь достаточно магии из своей самодельной сети, чтобы дотянуться до оникса.

Он прислушивается к твоему прикосновению далеко над запорошенным пеплом Спокойствием. Ты падаешь в него, в отчаянии погружаясь в темноту, чтобы доказать свою правоту.

Пожалуйста, умоляешь ты.

Он обдумывает просьбу. Это не слова и не ощущения. Ты просто знаешь, что он размышляет. В ответ он изучает тебя – твой страх, твой гнев, твою решимость все исправить.

Ах – последнее получает резонанс. Ты знаешь, что тебя снова изучают, более пристально и скептически, поскольку твоя последняя просьба была несерьезной. (Просто уничтожить город? Уж тебе-то из всех людей не нужны для этого Врата.) Но на сей раз оникс находит в тебе нечто иное: страх за своих. Боязнь провала. Страх, сопровождающий все необходимые перемены. И под всем этим – неутолимая необходимость сделать мир лучше.

Где-то далеко миллиарды умирающих существ шевелятся, когда оникс испускает низкий, сотрясающий землю звук и вступает в сеть. Наверху своего пилона, под пульсацией обелисков Нэссун ощущает эту далекую вновь оживающую тьму как предостережение. Но она слишком поглощена сборкой – слишком много обелисков ныне наполняют ее. Она не может отвлечься от работы.

И по мере того как каждый из двухсот пятидесяти шести обелисков по очереди сдается ей, и когда она открывает глаза, чтобы посмотреть на Луну, которую она хочет беспрепятственно пропустить и вместо этого готовится обрушить всю мощь Планетарного Движителя на мир и его людей, чтобы преобразить их, как однажды сделал это я…

…она думает о Шаффе.

В такие моменты никого нельзя сбить с толку. Невозможно видеть только то, что хочешь видеть, когда сила, способная изменить мир, рикошетом отдается в разуме, душе и пространстве между клетками; о, я узнал это задолго до тебя. Невозможно не понимать, что Нэссун знала Шаффу едва ли дольше года и не знает его по-настоящему, с учетом того, какую часть себя он потерял. Невозможно не понимать, что она цепляется за него потому, что больше у нее никого нет…

Но вместе с ее решимостью в ее сознании возникает проблеск сомнения. Не более. Даже и не мысль. Но он шепчет: Неужели у тебя действительно больше никого нет? Неужели никому, кроме Шаффы, во всем мире нет до тебя дела?

И я вижу, как Нэссун медлит, ее пальцы сжимаются и маленькое личико напряженно хмурится, даже когда Врата Обелисков собираются окончательно. Я наблюдаю выстраивание вокруг нее дрожащих невообразимых энергий. Я утратил возможность управлять ими десятки тысяч лет назад, но все еще могу их видеть. Это арканохимическая матрица, которую ты считаешь просто коричневым камнем, и энергетическое состояние, создающее ее, выстраивается замечательно.