Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

Метрах в двадцати от церкви, на террасе кафе «Los Valles», Юго переходил от столика к столику, но не встретил никого, кроме туристов в бейсболках, с фотоаппаратами и рюкзаками.

— Casanova aqui?[49] — повторял он на ломаном испанском.

Отрицательные ответы на французском, итальянском и немецком едва не заставили его потерять надежду, когда какая-то добрая душа пришла ему на помощь:

— Бускандо Казанова?

— Si, — ответил Юго.

— Tu vas a deceptionar[50].

Спустя несколько мгновений Юго постучал в стекло «форда», держа в руке бутылку холодного лимонада:

— Я нашел Казанову.

— Это название места?

— Нет, имя покойника. Пошли.

Они обогнули церковь по спускающейся под откос дорожке, чтобы оказаться на небольшом квадрате заросшей травой лужайки позади нее.

— Опять? — вышла из себя Ноэми. — Надоели мне кладбища!

То тут, то там могильные плиты, накренившиеся, часто разбитые, с покосившимися стелами и клонящимися к земле коваными железными крестами. Повсюду торчали сорняки, а оставшееся пространство заполонил зеленый мох. Ноэми прогулялась среди трех десятков могил, прежде чем остановилась перед одной из них, из простого серого бетона, на которую кто-то положил чудовищно безвкусные пластиковые фиолетовые цветочки. На камне было выбито: «Хоакина Казанова, 1901–1955».

— Пятьдесят пятый — далековато от нашего Казановы, — заметил Юго.

— Я уже начинаю узнавать могилы, которые водят меня за нос.

— И что мы собираемся делать?

— Понятия не имею. В письме не было никакого другого указания. Мне кажется, надо подождать.

Запущенное кладбище обладало определенным готическим шармом в духе Тима Бёртона, и они не спеша — потому что никуда не торопились — стали переходить от могилы к могиле. Так что не обратили внимания на человека в сутане, который, заметив их, развернулся и ушел.

— У меня тут еще некий Дон Жуан, — развеселился Юго.

Надгробный камень был разбит на восемь кусков, между которыми пророс папоротник.

— Только вот Дон Жуан — персонаж вымышленный, а главное, у меня впечатление, будто над нами издеваются.

Когда они уже раздумывали, не пора ли им после получасового ожидания покинуть кладбище, по отлогой дорожке, которой воспользовались и они, спустилась какая-то женщина с букетом в руке, в простом белом платье и широком голубом свитере и зашла на кладбище. Незнакомка почтительно ступала по аллеям, которые вырвавшаяся на свободу природа сделала невидимыми, остановилась в нескольких метрах от Ноэми и Юго и заменила искусственные цветы на могиле теми, что принесла с собой.

Приезжие обменялись вопросительными взглядами.

— Я просила, чтобы вы пришли одна, — не оборачиваясь, произнесла молодая женщина.

Тут Ноэми осознала, как сильно она заблуждалась в своей дедукции. Но теперь все становилось очевидным.

— Эльза Сольнье?

— Вы как будто удивлены. Это ведь меня вы ищете уже столько недель, верно?

— Помимо прочих, — промямлила изумленная Ноэми.

Тыльной стороной ладони Эльза с бесконечной нежностью смахнула сухие листья, усыпавшие могилу, которую она украсила цветами.

— Разумеется, помимо прочих. — Она вдруг рассердилась. — Я уверена, что вы все еще преследуете Фортена. Вы точно никогда ничего не поймете…

Тогда Ноэми заинтересовалась могилой и стелой с именем какого-то Матео Шапиро, скончавшегося три года назад.

— Кто он? — спросила Ноэми.

— Матео? Когда много лет назад мы приехали сюда, за ним по пятам гналась вся французская полиция. Нам даже пришлось сменить фамилию и стать семьей Шапиро.

Уже во второй раз за день дедуктивные выводы Ноэми оказались разбиты наголову.

— Меня зовут Эльза Фортен. Ваш «монстр» — это мой отец. И единственное, что он совершил, — это то, что защитил меня, увезя из Авалона. И если я вышла на вас, то только ради него. Потому что он умер как беглец, ненавидимый и униженный.