Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

Ноэми пробралась между рядами металлических стеллажей, прогибающихся под тяжестью папок. Администрация кладбища располагалась в домишке из светлого камня с поросшей мхом плоской крышей; его единственное окно выходило на заднюю сторону внушительного семейного захоронения, чья стела заслоняла весь свет. Несмотря на худобу, Милку приходилось прижиматься к стене, чтобы не задеть капитана, когда они сталкивались в проходах.

— Что мы ищем? — спросил он.

— Точную дату переноса. Дети пропали двадцать первого ноября девяносто четвертого года. У нас имеется два тела из трех, тогда как все трое представляют собой часть одного дела.

— То есть мы ищем вторую табличку?

— Точно.

— А почему здесь?

Ноэми вернула на место пыльную папку и впервые вслух сформулировала гипотезу, основанную исключительно на полицейском чутье.

— Это простая проверка. Даже если мне не удается понять, почему они были спрятаны в двух разных местах, я могу только констатировать очевидное. А потому я задаюсь вопросом: где можно скрыть тело без риска, что оно рано или поздно будет обнаружено?

— На кладбище?

— Да, Милк. Там, где никто никогда не осмелится шарить.

Наконец Ноэми добралась до папки, дата на корешке которой охватывала два года: 1993/1994. Она принялась перелистывать пожелтевшие страницы и быстро наткнулась на копию государственного контракта, предусматривающего операцию по перемещению с 1 по 30 ноября 1994 года. По первой могиле с устаревшей датой Ноэми, возможно, обнаружила заслуживающий доверия след. Она показала документ мальчишке-полицейскому.

— Именно в те тридцать дней, когда это кладбище обустраивалось и могилы переносились на другой участок, кто-то должен был искать место, чтобы спрятать тело. Тем более что я не обнаружила никакого следа договора о надзоре.

— Понимаете, здесь у нас не Пер-Лашез. Здесь не найдешь готов[43], ночующих между гробницами, и уж тем более сатанистов, которых следует прогонять.

— Я говорю о надзоре во время перемещения в девяносто четвертом году. Кладбища были разворочены, как рождественские шоколадки. Тысяча земляных нор на первоначальном месте, другая тысяча поджидает заселения на новом месте. Одним больше, одним меньше — никакого контроля, никто ничего не увидит.

— Вы думаете, он может быть где-то здесь?

— Понятия не имею, но именно так я действовала, когда служила в уголовной полиции. Абсолютно все ветви дерева гипотез должны быть придирчиво рассмотрены, вплоть до самых пожухлых листьев.

Из уважения Милк не признался, что слышит эту фразу уже во второй раз.

— Как вы видите порядок операций, капитан?

— Мы поделим аллеи на четверых и точно сосчитаем количество могил и число их обитателей. Если окажется на одного больше, мы будем знать, где копать.

* * *

Новость быстро облетела деревню, хотя ни пресса, ни сплетни для этого не понадобились. Даже Пьер Валант, мэр Авалона, издали следил за развитием событий в окружении сотни зевак. Четверо полицейских скрупулезно вели учет обитателей отведенной каждому из четверых зоны, а закончив, объявили конечный результат.

И этот результат потребовал, чтобы все было начато с начала.

Они поменялись местами, чтобы пересчитать заново, и час спустя каждый из них повторил те же цифры, которые при сложении дали 2327 тел. Всего 2327 тел на 2326 записей. Где-то там, среди всех этих могил, находилась захватчица. Лишняя могила. Один неучтенный покойник.

На закате тихонько начал сеять мелкий дождик.

— Теперь предстоит сравнить каждую могилу со списком архивных актов о смерти.

— Через полчаса мы уже ничего не сможем разглядеть, — заметил Ромен.

— Значит, жду вас завтра на рассвете. Публика мне не нужна.

* * *