Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

— Почему не попросить Милка или Буске?

— Потому что они нужны мне для другого. Ромен Валант, как правило, дома, отправьте их для скрытого наблюдения. Расскажите им о том, что мы только что узнали, я больше не хочу держать их в стороне. А если Валант выйдет, пусть следят за ним. А мне, прежде чем говорить с ним, надо уточнить последнюю деталь. Там и встретимся, шеф.

— А Эльза? Оставим ее здесь?

— Нет, она мне тоже понадобится.

62

Юго и Сен-Шарль находились в зале заседаний газеты «Ла Депеш», перед большим столом, заваленным запрошенными выпусками.

— Что мы ищем? — спросил Юго у только что примчавшейся Ноэми.

— Статью про большой лагерь, сразу после пропажи детей. То есть после двадцать первого ноября.

— Почему она вас интересует? — спросил журналист, не отрываясь от поисков.

— Мне просто хочется кое в чем убедиться.

— Вы знаете, что задолжали мне историю? — напомнил он ей.

— Мы обменялись рукопожатиями, — заверила его Ноэми.

Юго не слушал их, сосредоточенно перелистывая старые газеты, и вдруг его рука замерла.

— «Большой лагерь. Каникулы, чтобы забыть, — громко прочел он. — Компания „Global“ дарит всем детям Авалона две недели отдыха в горах. Деревня пустеет без своей молодежи».

— Вот оно! — воскликнула Шастен. — Каким числом датирована статья?

— Пятое декабря тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Не знаю, что ты там ищешь, но больше тут нет ничего особенного, даже фотографии.

— Знаю. Эта статья висит на стене у меня в кабинете. Мы здесь именно для того, чтобы обнаружить то, чего недостает.

Потом она повернулась к Сен-Шарлю. Тот прекрасно понимал, что развязка расследования принимает неожиданный оборот и что у него билет в первый ряд.

— Вы постоянно фотографируете, — сказала Шастен. — Надеюсь, ваш предшественник делал то же самое. А главное, что вы храните снимки.

— Разумеется, — заверил ее журналист. — Наша газета — это память наших деревень. Мы все сдаем в архив. Не повторите дату?

Сен-Шарль демонстрировал на экране компьютера фотографии. И те, что пошли в дело, и те, что были отвергнуты из-за дефицита места в номере или отсутствия интереса. Там реконструкция башни форта в Обене. Тут международный конкурс фейерверков. И наконец, общая фотография всех авалонских детей, с улыбками на лицах, в ладно сидящих на головах шапочках — перед автобусом, который сейчас увезет их на каникулы.

— Рискую повториться, — пошутил Юго, — но что мы должны здесь найти?

— Я ищу как раз то, чего здесь нет. Можете увеличить?

— Как прикажете, — повиновался Сен-Шарль.

Ноэми пошарила в кармане и выложила на стол, поверх груды развернутых газет, украденную из альбома Маргариты Сольнье фотокарточку:

— Я была бы удивлена, обнаружив этого ребенка в лагере.

Юго внимательно посмотрел на фотографии с празднования дня рождения:

— На твоего помощника похож.

— Потому что это он.

Она снова, уже во второй раз внимательно изучила все лица, одно за другим.

— Его нет в этой группе.

Сен-Шарль восторженно, почти алчно, приподнял бровь:

— То есть вы хотите сказать, что подозреваете в причастности к этому делу своего заместителя?

— Вы хотели свежей сенсации? Она начинается.

63

Юго припарковал свой «форд» в двадцати метрах от дома Ромена Валанта таким образом, чтобы спрятаться за поворотом. Ноэми схватила зажатую между колен полицейскую рацию:

— Буске, ответьте Шастен.

— Буске слушает, я вас слышу четко и ясно, капитан.

— Он выходил из дому?

— Нет. Все спокойно.

— Жена и дочь с ним?

— Капитан, сегодня воскресенье. Девочка немножко поиграла на улице, потом вернулась в дом. Насчет матери никакой уверенности.