• Henry F. Pest – это я.

• Lacey Easy-Fleece – Alyce Faye Cleese (жена Джона Клиза, психотерапевт из Оклахомы).

• Irma Shirk – Kim Harris (милый кембриджский друг).

• Lady Orlash – Sarah Lloyd (жена Джона).

• Mercie H. Twat – Matthew Rice (кондитер и блестящий человек).

• Sonia Wanktorn – Rowan Atkinson.

• Katie Labial Scar – Alastair Blackie (друг Кима, его агент и мой садовник).

• Jones Leech – John Cleese.

• Maria Sillwash – Sarah Williams (продюсер, сейчас она снова с Ником Симонсом).

• Harold Clit Shine – Christian Hodell (помощник Лоррейн).

• Julie Oar – Jo Laurie (супруга J. H. C. Laurie).

• Coke Toper – Peter Cook.

• Reg Gowns – Greg Snow (кембриджский друг).

• Slim Noble – Simon Bell (выпускник Оксфорда, бездельник и чаровник).

• Nik Cool – Lin Cook (жена Питера).

• Dolly John – John Lloyd (продюсер «Черной Гадюки» и проч.).

• Mario Nolan-Hitler – Lorraine Hamilton (мой агент).

• Miss Nancy L. Soho – Nicholas Symons (старый кембриджский приятель, продюсер «Фрая и Лори»).

• Antonius Stanker – Sunetra Atkinson (жена Роуэна).

• Eli Cider – Eric Idle.

• Uriah H. Glue – Hugh Laurie[55].

Так или иначе – потратить весь долбаный день на анаграммы (больше всего сил отняла Алиса Фэй Клиз{83} с ее многочисленными Е и двумя Y)[56], вместо того чтобы трудиться над романом. Занятие, конечно, по-своему удовлетворительное. Я насиловал под звуки «Радио‑3» (тогда передавали не музыку, а международный матч по крикету, и Англия – вы можете в это поверить? – его выиграла. Я, впрочем, никогда в этих ребятах не сомневался. Этертон определенно хороший капитан; ему еще придется хлебнуть горя в предстоящие годы, но парень он основательный) мое словесное мастерство ради бесполезной анаграмматики, которая, скорее всего, еще и разозлит моих завтрашних гостей. Ни черта не осталось в мире веселого: никто не совершает безумных глупостей, никто никого не разыгрывает, не устраивает дурацких вечеринок с фокусами и общими играми, как это делалось в 20‑х. Даже меланхоличная Вирджиния Вулф (около года назад слышал на «Калейдоскопе»[57] от Дамы Эдны: «Милая Вирджиния, у меня с ней так много общего, – только я, конечно, плавать умею»[58]), даже она и ее круг любили розыгрыши. А теперь каждый до того серьезен, мать их, и зауряден.

Бог его знает, выйдет ли толк из моего плана рассадки. Если Саймон Белл не напьется, это поможет. Ладно, послезавтра опишу, как все было.

Кстати сказать, завтра хоть и день моего рождения, я, похоже, под завязку набил его рекламирующими «Шталаг “Люфт”»[59] интервью с бесчисленными ТВ-журналами и тому подобным.

Под локтем у меня стоит бутылка вина «Канонкоп», южноафриканского подражания клерету – маловато танина. У Штрауса надвигается буря. Или он позаимствовал восклицания флейт у Россини, из увертюры к «Вильгельму Теллю», или я Летучий Голландец.

Вторник, 24 августа 1993

Ну что же, стало быть, тридцать шесть. Всегдашнее клише – поиск седых волос в зеркале. Что-то поблескивает у висков, но сказать, настоящая это седина или игра света, затруднительно.

Все утро давал в «Граучо» интервью по поводу «Шталага “Люфт”». Нескончаемая вереница женщин из «ТВ Быстрого», «ТВ Первого», «ТВ Лучшего» и «ТВ Мудацкого», и каждую интересует прежде всего мой целибат. «Но вы же наверняка предаетесь фантазиям? Наверняка должны знакомиться с людьми и… представлять себе?»

Главным образом им хочется узнать, какие картины рисует мне воображение, пока я онанирую. Ровно то же самое произошло несколько недель назад, когда я обедал у Кена и Эм. Кен слегка перебрал (ему обычно и одного бокала хватает), и пошло-поехало: «Ладно, дорогуша, о чем ты думаешь, когда дрочишь?» Эм пыталась угомонить его, однако, готов поспорить, делала это не всерьез, потому что ей тоже интересно.