Дури еще хватает - Стивен Фрай (2014)

– Вот! – восклицает Дэмиен, протолкавшись к бару и протянув чек через стойку. – Я только что получил долбаную Премию Тёрнера. Здесь двадцать кусков. Запирайте двери, а когда эти деньги кончатся, дайте мне знать.

Громовое «ура». Часов около шести утра бармен устало, но весело выдвигает со звоном ящик кассы и укладывает в него чек.

– Ваши двадцать кусков закончились, – сообщает он.

– Запишите на мой счет еще двадцать, – отвечает Дэмиен.

Новое «ура».

Проходит шесть часов, я сижу за столиком, потягивая «Кровавую Мэри». Клуб уже прибран, появилась новая смена. Из вчерашних гостей остались только мы, несгибаемые имбецилы.

Трейси и Дэмиен пытаются перещеголять друг дружку по части умения шокировать окружающих, в данном случае – начинающих сходиться к ленчу издателей в строгих костюмах.

– Ой! – восклицает сидящая на стойке бара Трейси. – Ты зачем мою волосянку пиписькой обзываешь?

Ошеломленная, испуганная компания издателей улепетывает из бара.

– Вы знаете, – обращается Дэмиен к паре других, только что вошедших, – как пидор бабу дерет?

– Э-э-э?.. – Они, безусловно, знают, кто таков этот ужасный человек, и нисколько не хотят показаться ему людьми некомпанейскими. – Не знаю…

– Срет ей в манду.

Ah, les beaux jours…

Ach, die schöne Zeiten…

Бывали дни веселые…

Нет, я почти наверняка слил несколько дней в один. Думаю, Кит Аллен позвонит мне и скажет, что никак не мог играть со мной в покер тем вечером, когда Дэмиен получил Премию Тёрнера, поскольку был в Тейте на церемонии ее вручения. Алекс сообщит, что я порекомендовал его и Дэймона Албарна в члены «Граучо» в 93‑м, а Дэймон заявит, что это произошло в 94‑м. Память у каждого из нас устроена по-своему, однако никто, я думаю, не оспорит мою передачу духа того времени, каким бы вонючим ни показался он вашим ноздрям, каким бы разнузданным ни представился, а он как раз таким и был: мы бессмысленно тратили драгоценные часы, сорили деньгами, подвергали массовому истреблению клетки собственных мозгов, несли отвратительную чушь. Тогда мне все это нравилось. Я жил тем временем и мало чем еще. Но мне повезло, мне страшно повезло – у меня был мой маленький человечек. Я знаю это, потому что так сказал мне гениальный Фрэнсис Бэкон, – о чем я уже написал.

Воистину монументальные выпивохи, кутилы, прожигатели жизни и распутники Сохо предпочитали не «Граучо», а «Колониальное заведение». Когда Мюриэль Белчер основал этот клуб, одним из первых его членов стал Фрэнсис Бэкон. Великолепное изображение его крошечного, работавшего до поздних часов бара дал Дэн Фарсон, автор «Сохо пятидесятых» и «Священных чудовищ». После смерти Мюриэля Белчера его сменил бармен Йэн Борд. Широко известный под прозвищем Ида, он обладал самым большим из виденных мной когда-либо рыхлым носом пьянчуги и был одним из очень немногих знакомых мне людей, которые и под конец 1980‑х пользовались словечком «душечка», произнося его надтреснутым голосом завсегдатая палаточных лагерей шестидесятых годов. Впрочем, к тем, кто был ему особенно приятен, он обращался иначе: «противный». Кто-то, не помню кто, – может быть, Майкл, его помощник по бару, – рассказывал мне, что, когда Ида умер, прямо в клубе, на боевом посту, все увидели, пока он оседал на пол, как его огромный носище съежился, словно проколотый надувной шарик. Остановившееся сердце больше не накачивало кровь в прохудившиеся капилляры.