Святая Русь [Энциклопедический словарь русской цивилизации] - Платонов Олег Анатольевич (2000)

Наблюдения Г. Успенского касались преимущественно южных губерний России. А вот свидетельства о том же из северных районов, относящиеся уже к к. XIX в. "Нищему никогда не откажут ни в хлебе, ни в ночлеге", - сообщали из Вельского у. Вологодской губ. "Нищие в редком доме получают отказ", утверждал информатор из Пошехонского у. Ярославской губ. "Очень гостеприимны и внимательны к нищим и странникам", - писали из Белозерского у. Новгородской губ. В последней информации подмечено, что большим гостеприимством и радушием к постороннему человеку отличаются крестьяне "среднего и бедного состояния". Но есть и противоположные утверждения (из Вельского у. Вологодчины) - о том, что именно зажиточные крестьяне больше принимают у себя просящихся на ночлег и обязательно накормят при этом.

В сведениях 1849 о нравах помещичьих крестьян сел Голунь и Новомихайловское Тульской губ. (Новосильский у.) отмечалось равное странноприимство и гостеприимство всех крестьян и устанавливалась связь этого явления с уровнем религиозности: "При такой набожности ни у кого, по выражению народному, не повернется язык отказать в приюте нуждающемуся страннику или нищему. Лавку в переднем углу и последний кус хлеба крестьянин всегда готов с душевным усердием предоставить нищему. Это свойство крестьян особенно похвально потому, что бедные семейства, до какой бы крайности ни доходили, никогда не решаются нищенствовать, но стараются или взять заимообразно, или пропитываться трудами рук своих, и из этого-то слезового куса они никогда не отказывают страннику-нищему".

Даже тот крепостной крестьянин, который стоял на грани обнищания, делился со странником - чужим ему человеком.

"По уборке хлеба всякий за грех почтет отказать просящему новины (хлеб нового урожая. - М.Г.), несмотря на то что таковых просителей бывает очень много", - отмечалось по Мещевскому у. Калужской губ.

Некоторые современники различали поведение странноприимничества в деревнях, отдаленных от городов и больших дорог, и в подгородних и притрактовых селениях: первые, как правило, приветливо открывали ворота и двери любому странствующему, угощали, обеспечивали ночлегом, снабжали необходимым в пути - безвозмездно; вторые нередко за все брали плату, увеличивая ее в зависимости от обстоятельств. Так писал, напр., В. Левшин в 1811 о районах Тульской губ., близких к Москве и наиболее затронутых отходничеством. Перечисляя черты, присущие тульским сельским жителям, "равно как и всем россиянам", он отмечает, что они "в особливости странноприимцы". И далее: "Можно, однако, заметить, сколько просвещение действует на чистоту прежних нравов и что с приобретением познаний раздаются новые страсти, а паче - любостяжание и ячество. Пременяется уже сия почтенная черта русского характера - странноприимство. Когда в отдаленных от городов и больших дорог деревнях каждому проезжему и странствующему, просящему ночлега, хозяин усердно отворяет ворота дома своего, разделяет с ним свою трапезу, старается упокоить, помоществовать и снабдить чем только в силах; просветившиеся подгородние и при больших дорогах обыватели без заплаты не дадут ночлега и куска хлеба; вместо пособия стараются притеснить и взять за вещь вчетверо, когда только видят, что в ней проезжающему необходимая нужда".

Но тот же автор после этого язвительного замечания, на соседней странице своей рукописи, свидетельствует: "Крестьяне без размышления пренебрегают жизнь свою на спасение жизни ближнего, бросаются в огонь и в воду". И рядом: крестьянин "никогда не отказывает, если имеет что дать просящему милостыни, и с веселым лицом идет для пособия призывающему его в помощь".