28

Среда, 6 апреля – четверг, 7 апреля

Бублански встретился с Соней Мудиг в восемь вечера за чашкой кофе с бутербродом на Васагатан у «Вэйна». Никогда еще она не видела своего шефа таким мрачным. Он изложил ей все, что случилось за этот день. Она долго молчала, наконец протянула руку и положила ее на кисть инспектора. Она никогда еще не касалась его, и это прикосновение было чисто товарищеским жестом. Он хмуро улыбнулся и тоже по-дружески погладил ее по руке.

– Наверное, мне пора на пенсию. Она сочувственно улыбнулась.

– Это расследование совсем разваливается, – продолжал он. – Я доложил Экстрёму обо всем, что сегодня произошло, а он в качестве инструкций велел мне действовать по своему усмотрению. У него не осталось никаких сил.

– Не хочу говорить плохо о начальстве, но, по мне, мы прекрасно обойдемся и без Экстрёма!

Бублански кивнул.

– Официально ты снова член следовательской группы. Подозреваю, что он не станет перед тобой извиняться.

Она пожала плечами.

– В данный момент у меня вообще такое впечатление, что вся группа состоит из нас с тобой, – сказал Бублански. – Фасте как умчался сегодня с утра, так с тех пор его мобильник молчит целый день. Если он не появится завтра, придется мне его объявлять в розыск.

– Даже лучше, если Фасте будет держаться подальше от следствия. А как там Никлас Эрикссон?

– Да никак. Я хотел задержать его и предъявить ему обвинение, но Экстрём не решился. Мы выставили его вон, а я съездил к Драгану Арманскому, и у нас с ним был серьезный разговор. Мы прекратили сотрудничество с «Милтон секьюрити», и, к сожалению, из-за этого пришлось расстаться и с Сонни Боманом. Вот это жаль! Он был хороший полицейский.

– Как к этому отнесся Арманский?

– Он был просто убит. Самое интересное...

– Что?

– Арманский сказал, что Лисбет Саландер всегда недолюбливала Эрикссона. Он вспомнил, как несколько лет назад она ему говорила, что его надо бы гнать с работы. Она сказала, что он дрянь, но не объяснила почему. Разумеется, Арманский ее не послушал.

– О'кей.

– Курт все еще в Сёдертелье. Сейчас они собираются произвести обыск в доме Карла Магнуса Лундина. Йеркер целиком занят в Нюкварне – собирает по кусочкам старого Бродягу, то есть бедолагу Кеннета Густафссона. Как раз перед тем, как мне сюда прийти, он позвонил и сказал, что есть и вторая могила, а в ней женщина, судя по платью. Она, видимо, пролежала там довольно долго.

– Прямо какое-то лесное кладбище. Знаешь, Ян, похоже, что это более запутанная история, чем нам показалось сначала. Мне кажется, что в убийстве под Нюкварном мы уже не подозреваем Лисбет Саландер.

Впервые за последние часы Бублански улыбнулся.

– Ну да! Из этого списка ее надо вычеркнуть. Но она точно была вооружена, и она стреляла в Лундина.

– Хочу отметить, что она выстрелила ему в ногу, а не в голову. В случае Магге Лундина это, возможно, и не составляет большой разницы, но мы начали с того, что убийца, действовавший в Энскеде, был отличный стрелок.

– Соня, тут такая ерунда, что ничего не поймешь. Магге Лундин и Сонни Ниеминен – два здоровых амбала, за ними числится множество преступлений. Лундин, правда, набрал вес и находится сейчас не в самой лучшей форме, но он опасен. И Ниеминен тоже крутой мужик, его боятся крепкие парни. Как такая щупленькая девчонка, как Саландер, смогла с ними разделаться – я не могу понять! Лундин не на шутку избит.

– Гмм.

– Я не о том, что он не заслужил, чтобы ему надавали по морде. Я только не понимаю, как это произошло.

– Надо будет спросить у нее, когда мы ее найдем. Ведь документально подтверждено, что она склонна к насилию.

– Я совершенно не представляю себе, что произошло в летнем домике. Смотри, мы имеем двух парней, с которыми даже Курт Свенссон не решился бы связываться один на один. А Курт Свенссон, между прочим, отнюдь не плюшевый мишка.