Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Вскоре даже одноклассники не выдержали этого зрелища. Преимущество Давида настолько бросалось в глаза, а Лисбет перед ним была такой беззащитной, что Давид начал терять очки. Он затеял дело, которое не знал, как закончить. Под конец он два раза так сильно ударил Лисбет кулаком, что даже разбил ей губу и чуть не вышиб из нее дух. Одноклассники оставили ее, жалко скорчившуюся, лежать на полу, и со смехом скрылись за углом гимнастического зала.

Лисбет Саландер ушла домой зализывать раны. А через два дня вернулась с битой для игры в лапту и посреди школьного двора вдарила своему мучителю по уху. Когда он упал на землю, она прижала ему горло битой и, наклонившись к уху, прошептала, что, если он когда-нибудь посмеет встать, она его убьет. Когда школьный персонал узнал о случившемся, Давида отвели к медсестре, а Лисбет – к директору. По причине этого поступка в журнале была сделана запись, а ее саму взяла на заметку социальная служба.

Раньше Лисбет не задумывалась над тем, что эти пятнадцать лет делали Миоос и Густафссон, но теперь отметила в уме: когда найдется время, нужно будет проверить, чем они занимаются сейчас.

***

В целом вся эта писанина привела к тому, что дурная репутация Лисбет Саландер стала известна всей Швеции. Вся ее жизнь была изучена, исследована до мелочей и детально описана в прессе, от ее выходок в начальной школе до пребывания в детской психиатрической клинике Святого Стефана в Уппсале, где она провела более двух лет.

Навострив уши, она прослушала телевизионное интервью главного врача Петера Телеборьяна. С тех пор как Лисбет видела его в последний раз на судебном заседании по поводу установления ее недееспособности, он постарел на восемь лет. На лбу у него появились глубокие морщины, и он с озабоченным видом почесывал жиденькую бороденку, объясняя телерепортеру, что обязан хранить врачебную тайну, а потому не может обсуждать с ним личность конкретного пациента. Сказать он может только то, что Лисбет очень сложная пациентка, которой требуется квалифицированное лечение, но гражданский суд вопреки его рекомендациям принял решение назначить ей опеку и оставить на воле, вместо того чтобы поместить в закрытое лечебное заведение. По мнению Телеборьяна, это было вопиющее безобразие. Он выразил сожаление о том, что три человека поплатились жизнью за такое ошибочное решение, и, воспользовавшись поводом, выступил против навязанных правительством в последние десятилетия сокращений бюджета на нужды психиатрии.

Лисбет отметила, что ни одна из газет не говорила о том, что наиболее популярной формой лечения в закрытой детской психиатрической клинике под началом доктора Телеборьяна было помещение «беспокойных и неуправляемых» пациентов в палату, «свободную от раздражителей». Обстановка этой палаты состояла из койки с ремнями для привязывания. Это оправдывали ученым рассуждением о том, что беспокойные дети должны ограждаться от «раздражителей», могущих вызвать очередной приступ.

Став взрослой, она узнала, что для обозначения этого явления существует и другой термин – «sensory deprivation» или «лишение ощущений». Лишение арестантов чувственных ощущений, согласно Женевской конвенции, классифицировалось как негуманное обращение, но диктаторские режимы охотно использовали этот метод в экспериментах по промыванию мозгов. Имелись документальные подтверждения того, что политические заключенные, признававшиеся в самых невероятных преступлениях в ходе московских процессов 1930-х годов, подвергались такому воздействию.