Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

– Здесь с нами доктор Петер Телеборьян – главный врач психиатрической клиники Святого Стефана в Уппсале. Он любезно согласился приехать в Стокгольм, чтобы помочь расследованию своим знанием личности Лисбет Саландер.

Соня Мудиг перевела взгляд на Петера Телеборьяна. Это был курчавый человек небольшого роста с очками в стальной оправе и маленькой бородкой-эспаньолкой, одетый в свободном стиле: в бежевую вельветовую куртку, джинсы и рубашку в полосочку с застегнутым воротом. У него были резкие черты лица, во всем облике угадывалось что-то мальчишеское. Соня знала Петера Телеборьяна в лицо, так как они уже встречались по другим деловым поводам, но ни разу не разговаривали. На последнем семестре в Высшей школе полиции он вел у них курс о психических нарушениях, затем она сталкивалась с ним на курсах по повышению квалификации, где он читал лекции о психопатии и психопатическом поведении у подростков. В другой раз она присутствовала как слушательница на судебном процессе одного серийного убийцы, на котором Петер Телеборьян выступал в качестве эксперта. На протяжении нескольких лет принимая участие в публичных дебатах, он стал одним из самых известных психиатров страны. Он славился тем, что непримиримо боролся со стремлением правительства урезать средства на закрытые психиатрические учреждения, в результате чего часть из них была ликвидирована и люди, страдающие явными психическими расстройствами, оказались выброшены на улицу с перспективой стать бездомными, создающими проблемы для общества. После убийства министра иностранных дел Анны Линд[129] Телеборьян стал членом государственной комиссии, занятой повышением уровня психиатрической помощи в стране.

Петер Телеборьян кивком поприветствовал присутствующих и налил себе минеральной воды в пластиковый стаканчик.

– Посмотрим, чем я могу быть полезен, – начал он осторожно. – Я страшно не люблю выступать в качестве ясновидящего в связи с подобными делами.

– В качестве ясновидящего? – переспросил Бублански.

– Ну да! В ироническом смысле. В тот самый вечер, когда произошло убийство в Энскеде, я как раз выступал на телевизионных дебатах в одной из программ и говорил там о бомбе замедленного действия, которая сейчас где-то тихонько тикает в нашем обществе. Это ужасно. В тот момент я, конечно, не имел в виду именно Лисбет Саландер, но привел ряд примеров (разумеется, анонимных) из числа пациентов, которые, несомненно, должны бы находиться в стенах закрытого лечебного заведения, а не расхаживать на свободе по улицам. Я бы сказал навскидку, что вам, полицейским, только в этом году придется расследовать по крайней мере полдюжины случаев преднамеренных или непреднамеренных убийств, совершенных кандидатами в пациенты этих учреждений.

– И вы думаете, что Лисбет Саландер входит в число этих безумных? – спросил Ханс Фасте.

– «Безумные» – не то слово, которое следовало бы в этом случае применять. А так – да! Она относится к числу тех несчастных, от кого отвернулось общество. Она, без сомнения, принадлежит к индивидам с теми расстройствами, при которых я, будь моя воля, не позволял бы им смешиваться с остальным обществом.

– Вы считаете, что ее надо было посадить за решетку, прежде чем она совершит преступление? – спросила Соня Мудиг. – Это как-то не очень согласуется с принципами правового общества.

Ханс Фасте нахмурился и метнул на нее недовольный взгляд. Соня Мудиг не понимала, почему Ханс Фасте всегда против нее ощетинивается.