В районе Сальтшёбаден Микаэль бывал всего несколько раз, когда навещал Эрику и ее мужа, да и то уже более двух лет назад. Микаэль не знал подробностей того, как протекает их семейная жизнь. С Эрикой он познакомился в начале восьмидесятых годов и собирался продолжать эту связь, пока не состарится настолько, что уже не сможет даже забраться в кресло-каталку. Их отношения прерывались только однажды в конце восьмидесятых, когда он женился, а Эрика вышла замуж. Перерыв продлился больше года, но потом оба изменили своим супругам.

После этого Микаэль развелся. Муж Эрики, Грегер Бекман, сделал вывод, что раз уж их взаимная страсть настолько сильна и способна продержаться долгие годы вопреки всем условностям и общепринятым моральным нормам, то уж ничто не в силах оторвать их друг от друга. Он заявил также, что не хочет потерять Эрику подобно тому, как Микаэль потерял свою жену.

Когда Эрика призналась мужу, что изменила ему, Грегер Бекман решил встретиться с Микаэлем Блумквистом. Тот уже ждал его прихода и заранее боялся: он чувствовал себя подлецом. Но вместо того чтобы набить Микаэлю морду, Грегер Бекман пригласил его пройтись вместе по кабакам. После третьей пивной в Сёдермальме они наконец почувствовали, что достаточно набрались для того, чтобы перейти к серьезному разговору, который произошел уже на рассвете на парковой скамейке поблизости от площади Мариаторгет.

Микаэль сначала не поверил своим ушам. Грегер Бекман напрямик заявил ему, что, если Микаэль попробует разрушить его брак с Эрикой, он явится к нему на трезвую голову и с дубинкой. Если же речь идет всего лишь о влечениях плоти и неспособности духа смирить ее желания, тогда, дескать, он готов отнестись к этому снисходительно.

С тех пор Микаэль и Эрика больше не пытались скрывать свои отношения от Грегера Бекмана, и их связь продолжалась уже с его ведома. Насколько Микаэлю было известно, Грегер и Эрика по-прежнему были счастливы в браке. Грегер смирился с их связью настолько, что Эрика могла когда угодно позвонить ему и сказать, что решила провести эту ночь с Микаэлем, причем такое случалось нередко.

Грегер Бекман ни разу не сказал о Микаэле ни одного дурного слова. Напротив, он, кажется, даже считал, что связь того с Эрикой имеет свою хорошую сторону: это обстоятельство поддерживает их брак в тонусе, не дает ему превратиться в рутину, а ему самому заскучать рядом с женой, которая якобы никуда от него не денется.

В отличие от Грегера Микаэль всегда чувствовал себя в его обществе неловко и считал это неизбежной платой за свободные от предрассудков взгляды на жизнь. Поэтому-то он редко бывал в Сальтшёбадене, посещая лишь большие званые вечера, его отсутствие на которых было бы слишком заметно и произвело бы неприятное впечатление.

И вот он стоит перед их просторной виллой площадью в двести пятьдесят квадратных метров. Ему очень не хотелось являться сюда с дурными вестями, но он решительно нажал кнопку звонка и не отпускал около сорока секунд, пока не услышал шаги. На пороге показался сонный и злой Грегер Бекман с обмотанным вокруг пояса полотенцем, но, увидев перед дверью любовника своей жены, он тут же постарался стряхнуть сон.

– Здравствуй, Грегер, – сказал Микаэль.

– Доброе утро, Блумквист. Который, черт возьми, час?

Грегер Бекман был белокур и худ, с густой растительностью на груди и почти лысой головой. На щеках у него красовалась недельная щетина, а над правой бровью протянулся заметный шрам – след серьезной аварии во время путешествия на парусной яхте, произошедшей несколько лет назад.

– Начало шестого, – ответил Микаэль. – Ты не мог бы разбудить Эрику? Мне нужно с ней поговорить.