Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Бергер перестала биться за рекламу. Она сдалась или занята чем-то другим? Твой источник уверял, что они висят на волоске, но, похоже, они на днях взяли на работу нового человека. Узнай, что происходит. Блумквист в последние недели сидит в Сандхамне и пишет как чокнутый, но никто не знает о чем. В последние дни он заходил в редакцию. Организуй мне предварительный экземпляр следующего номера. ХЭВ.

Ничего страшного. Пускай немного подумает. С тобой, старик, уже покончено.

В половине шестого утра Лисбет вышла из Сети, выключила компьютер и нашла новую пачку сигарет. За ночь она выпила четыре, нет, пять бутылок кока-колы, а теперь принесла шестую и опустилась на диван. Она была в одних трусах и застиранной камуфляжной футболке, рекламирующей магазин «Солдат удачи», с текстом: «Кill them all and let God sort them out».[65] Обнаружив, что замерзает, Лисбет потянулась за одеялом и завернулась в него.

Она чувствовала себя под кайфом, словно наглоталась какой-то дряни явно нелегального происхождения. Бессмысленным взглядом упираясь в уличный фонарь за окном, она сидела не шевелясь, а ее мозг тем временем работал на полную мощность. Мама — щелк — сестра — щелк — Мимми — щелк — Хольгер Пальмгрен. «Персты дьявола». Арманский. Работа. Харриет Вангер. Щелк. Мартин Вангер. Щелк. Клюшка для гольфа. Щелк. Адвокат Нильс Бьюрман. Щелк. Ни одну из этих проклятых деталей ей не удавалось забыть, как она ни старалась.

Лисбет задумалась о том, сможет ли Бьюрман еще хоть раз раздеться перед женщиной и как он в таком случае объяснит ей татуировку у себя на животе. И удастся ли ему избежать раздевания при следующем визите к врачу.

Микаэль Блумквист. Щелк.

Его она считала хорошим человеком, возможно временами слишком входящим в роль практичного поросенка. И к сожалению, он отличался невыносимой наивностью в некоторых элементарных вопросах морали. Он был натурой снисходительной и всепрощающей, пытавшейся искать объяснения и оправдания человеческим поступкам, ему не дано усвоить, что хищники всего мира понимают только один язык. Думая о нем, Лисбет ощущала в душе некое неудобство, будто была обязана защищать его.

Она не помнила, когда заснула, но проснулась на следующее утро в девять часов с болью в шее, упираясь головой в стену позади дивана. Тогда Лисбет перебралась в спальню и снова заснула.

Это был, безусловно, главный репортаж их жизни. Эрика Бергер впервые за полгода была счастлива, как может быть счастлив только редактор, готовящий горячую публикацию. Они с Микаэлем в последний раз шлифовали текст, когда ему на мобильный позвонила Лисбет Саландер.

— Я забыла сказать, что Веннерстрём начал беспокоиться по поводу того, что ты в последнее время пишешь, и заказал предварительный экземпляр следующего номера.

— Откуда ты знаешь… эх, забудь. Есть что-нибудь о том, как он намерен действовать?

— Ничего нет, но есть одно вполне логичное предположение.

Микаэль несколько секунд подумал.

— Типография! — воскликнул он.

Эрика удивленно подняла брови.

— Если редакция хранит молчание, то остается не так уж много возможностей. Или кто-нибудь из его наемников собирается нанести вам ночной визит.

Микаэль обратился к Эрике:

— Зарезервируй для этого номера новую типографию. Немедленно. И позвони Драгану Арманскому — я хочу, чтобы в ближайшую неделю у нас здесь сидела ночная охрана.

И вновь заговорил с Лисбет:

— Спасибо, Салли.

— Сколько это стоит?

— Что ты имеешь в виду?

— Сколько стоит моя информация?

— А что ты хочешь?

— Это мы с тобой обсудим за кофе. И немедленно.

Они встретились в кафе-баре на Хурнсгатан. У Саландер был такой серьезный вид, что, усаживаясь рядом с ней на барный табурет, Микаэль почувствовал беспокойство. Она, как обычно, перешла прямо к делу:

— Мне нужны деньги в долг.