Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Очевидно, человек, который сейчас стоял перед ним, спас его от серьезного нападения. Микаэль пока не знал, что все это значит, хотя, безусловно, это был хороший знак. Что-то подсказывало Блумквисту, что теперь разговор между ними пойдет не тот, что в фойе фонда Альфреда Эгрена. После того, что случилось на площади, Блумквист был кое-чем обязан своему спутнику.

Город по-прежнему изнывал от зноя. Но они сидели в небольшой мансардной квартирке на Тавастгатан, чьи наклонные окна выходили на залив Риддарфьёрден. Здесь же стоял мольберт с недописанным полотном, изображавшим белого кита в морской пучине. В нем чувствовалась некая высшая гармония, несмотря на беспокойные краски. Тем не менее Микаэль отвернул его к окну. Ничто не должно было отвлекать их от главного.

Эта квартира принадлежала престарелой художнице Ирене Вестервик. Микаэль никогда не был особенно близок с ней, тем не менее уважал ее как человека умного и надежного. В отличие от большинства его знакомых, Ирене жила не только сиюминутными проблемами. Рядом с ней Микаэль вырастал в собственных глазах. В такси ему удалось связаться с ней по телефону и выпросить ключи от ателье на пару часов, – возможно, на весь оставшийся день. Ирене встретила их у ворот в сером хлопковом костюме, с улыбкой протянула связку и пожелала приятного времяпрепровождения.

Так Микаэль остался один на один с человеком, бывшим, предположительно, Даниэлем Бролином, рядом с отвернутым к окну мольбертом. Мобильники они отключили и оставили на небольшой кухоньке слева. Оба истекали по том. Микаэль безуспешно пытался открыть окно.

– Так что было в руке того человека, неужели шприц? – спросил он.

– Похоже на то, – ответил мужчина, бывший, предположительно, Даниэлем Бролином.

– И что в нем могло быть, как вы думаете?

– Все, что угодно, вплоть до синтетического кураре, – ответил его собеседник.

– Яд?

– Да. В относительно небольших дозах парализует все мышцы, включая дыхательные. Вы бы задохнулись.

– О, похоже, вы понимаете в нем толк…

Мужчина поглядел на него озабоченно, и Микаэль перевел взгляд за окно.

– Могу я называть вас Даниэлем?

Некоторое время мужчина молчал, как будто сомневался.

– Дэном, – ответил он наконец.

– Это уменьшительно-ласкательное от «Даниэль»?

– Нет. В свое время я получил «зеленую карту» и американское гражданство. Я приложил все усилия, чтобы забыть прежнюю жизнь. Теперь мое имя Дэн Броуди.

– Или Лео Маннхеймер?

– Или Лео Маннхеймер, – подтвердил мужчина.

– Странно, вы не находите?

– Да, странно.

– Тогда, может, расскажете мне свою историю, Дэн?

– Попытаюсь.

– У нас есть время. В ближайшие несколько часов нас никто не побеспокоит.

– Нет ли здесь чего-нибудь выпить… не слишком крепкого? – спросил Дэн.

– Сейчас посмотрю.

На кухне Микаэль обнаружил несколько бутылок белого вина «Сансерра». «Журналистская стратегия», – улыбнулся он про себя, вспоминая Хильду фон Кантерборг. Похоже, с некоторых пор эта стратегия стала для него нормой. Не выпив, не раздобудешь информации. Блумквист взял бутылку с откручивающейся пробкой и два бокала.

– Даже не знаю, с чего начать, – сказал Дэн. – Но вы ведь встречались с Хильдой. Не упоминала ли она некую Ракель Грейтц?

– Она много говорила о ней.

Эти слова Микаэля Дэн оставил без комментариев. Просто поднял свой бокал и молча выпил. А потом, не торопясь, приступил к рассказу. Он начал с того случая в берлинском джаз-клубе, когда, исполняя соло на гитаре, привлек к себе внимание одной очаровательной шведки…

* * *