Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Не сказать, чтобы ему нравилось их общество. Одно время Даниэль даже плакал, чувствуя себя беззащитным и одиноким в их кругу. Но и неприязни к «докторам» не испытывал. Они были улыбчивы, все время хвалили его и называли «умницей». Ни один из них ни разу не произнес в его адрес худого слова. Тем более он не видел в их визитах ничего подозрительного. Даниэлю казалось естественным, что доктора хотят знать, каково ему живется в приемной семье, и он не имел ничего против того, что они записывали его ответы в журналы. Напротив, ему было дорого их внимание как знак того, что, несмотря ни на что, он все еще что-то для кого-то значит. Иногда их визиты становились для него прекрасным поводом избежать работы в поле. А позже, когда «доктора» стали интересоваться его музыкой, они и вовсе стали для мальчика самыми дорогими гостями. Он видел изумление на их лицах и слышал, как они перешептывались между собой, пока он играл перед ними на гитаре. Они снимали его на видео, и это оставляло мальчику надежду. Что, если кадры его концерта попадутся на глаза какому-нибудь продюсеру или директору студии звукозаписи, который захочет сделать из Даниэля звезду?

Доктора и психологи – чаще это все-таки были разные люди – представлялись Даниэлю исключительно по именам. Кроме одной женщины, которая – возможно, по оплошности – назвалась полностью и протянула ему руку. Но запомнил он ее совсем не по этой причине. Даниэль был буквально очарован стройной фигурой женщины и длинными рыжими волосами. Ее улыбка казалась искренней, а высокие каблуки проваливались в мох на немощеных дорожках возле их дома. Хильда фон Кантерборг – так ее звали – носила блузы с глубоким вырезом. Даниэлю запомнились ее огромные глаза и мягкие пухлые губы, которые он уже тогда мечтал поцеловать.

Это о ней думал Даниэль, когда попросил разрешения воспользоваться телефоном в конторе социальной службы. Ему дали телефонный справочник Стокгольма, и он долго листал его, прежде чем обнаружил то, что нужно. На некоторое время Даниэлю даже пришло в голову, что она назвала ему не настоящую свою фамилию, – ведь «стокгольмские доктора», очевидно, не были обыкновенными медиками. Но потом он все-таки нашел ее и набрал номер. Никто не взял трубку, поэтому Даниэлю пришлось оставить сообщение на автоответчик.

Следующую ночь он спал в городской миссии, а после работы снова вернулся в социальную службу. Там ему сообщили, что Хильда фон Кантерборг перезванивала в офис и оставила для него другой номер телефона. По нему она ответила. Даниэль обрадовался, услышав ее голос. Но Хильда фон Кантерборг очень огорчилась, когда узнала, что он убежал из приемной семьи. Она сказала, что ей «страшно жаль», а когда назвала Даниэля «маленьким гением», он почувствовал, как к глазам подступают слезы.

– Так помогите же мне, – попросил он.

– Милый Даниэль, – ответила Хильда, – я сделаю для тебя все, что в моих силах. Но наша задача – изучать, а не вмешиваться.

Позже эта ее фраза помогла Даниэлю увидеть собственную жизнь в новом свете, но тогда он просто ничего не понял. Слова Хильды неприятно поразили его, как неожиданное оскорбление.

– Но почему? – закричал он в трубку. – Что вы вообще хотите этим сказать?

И сразу почувствовал, как она разволновалась. Хильда фон Кантерборг спешно перевела разговор на другие темы. Она напомнила Даниэлю о том, как важно для него сейчас окончить гимназию. «Не стоит принимать необдуманных решений», – повторяла женщина. Даниэлю нужно получить образование. Он должен учиться музыке.

В ответ юноша заявил, что хочет наняться матросом на какое-нибудь судно и уплыть в Нью-Йорк, чтобы играть там в джаз-клубах. Хильда отсоветовала ему это категорически. Он еще слишком юн для этого, сказала она, и не создан для джаз-клубов. Ему надо учиться.