Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

– Нет, почему же? – возразил он. – Лично я не вижу здесь никакого противоречия… – Он задумался. – И все-таки ты права. Что-то в его истории не стыкуется. Кажется, мы с тобой договаривались о встрече?

– Совершенно верно, – согласилась Малин.

Микаэль дал отбой и продолжил путь в сторону Сканстюлла, к Хильде фон Кантерборг.

* * *

За последние несколько лет Ян Бублански проникся большой симпатией к Лисбет Саландер, тем не менее в ее присутствии ему было не по себе. Он знал, что она недолюбливает службы правопорядка, что было вполне понятно, принимая в расчет ее прошлое. Но Ян Бублански не терпел необоснованных обобщений.

– Ты должна учиться доверять людям, Лисбет, – сказал он ей. – Даже полицейским.

– Я пытаюсь, – сухо ответила она.

Саландер выглядела на удивление молодо. Ян сидел напротив нее в комнате свиданий в Н-корпусе и ерзал на стуле.

– Прими мои соболезнования по поводу кончины Хольгера Пальмгрена. Я знаю, как это тяжело. Когда умерла моя жена…

– Не надо, – остановила его Саландер.

– Хорошо. Перейдем сразу к делу. Как ты думаешь, кому могло понадобиться убивать Хольгера Пальмгрена?

Лисбет подняла руку и коснулась его плеча – чуть повыше того места, куда много лет назад попала пуля. Бублански стало совсем не по себе. Но когда она заговорила, чувство неудобства быстро ушло. Потому что это был действительно ответ по существу дела – мечта следователя.

– Несколько недель назад к Хольгеру приходила пожилая дама, Май-Бритт Торелль, бывший секретарь профессора Юханнеса Кальдина – главврача детской психиатрической клиники Святого Стефана в Уппсале.

– Ты там лечилась, кажется?

– Она прочитала обо мне в газетах и решила передать Хольгеру кое-какие документы. Май-Бритт Торелль думала, что в них есть что-то новое, что может меня заинтересовать. На самом деле никакой новой информации для себя я там не нашла, зато впервые разглядела нечто, чего не понимала раньше. Это касается планов передать меня в приемную семью. Я всегда полагала, что меня хотели забрать от плохого отца, но все оказалось сложнее. Мое удочерение было частью научного эксперимента, инициированного правительством и получившего название «Реестр изучения влияния генетики и среды на формирование личности». Я до сих пор не знаю, кто именно этим занимался, и это не дает мне покоя. Поэтому я позвонила Хольгеру и попросила его просмотреть бумаги еще раз. Понятия не имею, что он в них вычитал. Знаю только, что Микаэль Блумквист позвонил в тюрьму и сообщил, что Хольгер Пальмгрен мертв, возможно, убит. Поэтому я советую вам связаться с Май-Бритт Торелль; она живет в Аспюддене. У нее должны были остаться копии. Вообще полиции было бы неплохо присмотреть за ней, пока суд да дело, мало ли что.

– Спасибо, – кивнул Ян. – Ценный совет. Что же это все-таки за эксперимент?

– Название говорит само за себя, – ответила Саландер.

– Названия иногда вводят в заблуждение.

– Этим еще занималась одна свинья по фамилии Телеборьян.

– Его мы уже допрашивали, – кивнул Ян.

– Допросите его еще раз.

– И что мы должны искать, как ты думаешь?

– Можете поджарить на медленном огне шефов института генетики в Уппсале, – продолжала она. – Хотя от них вы вряд ли чего-нибудь добьетесь.

– Нельзя ли поконкретнее, Лисбет? – не выдержал Ян. – О чем ты говоришь?

– О науке, – ответила она. – Или скорее о псевдонауке. Об идиотах, которые воображают, что смогут изучить влияние генетического наследия и внешней среды на человека, если будут отдавать детей в приемные семьи.

– Звучит угрожающе… И что, больше никаких путеводных нитей?

– Нет.

Бублански задумался.

– Ты знаешь, каковы были последние слова Хольгера? «Поговори с Хильдой фон…» Кого он имел в виду, не догадываешься?