Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Заключенные «Подразделения Б» только что закончили обед и покидали столовую. Некоторые ушли на занятия. Пара-тройка курили в прогулочном дворике. Другим захотелось посмотреть фильм – кажется, «Одиннадцать друзей Оушена». Остальные шныряли между залом и комнатой отдыха и что-то нашептывали в замочные скважины или полуприкрытые двери камер. На первый взгляд все шло как обычно, – но только на первый. Приглядевшись, можно было заметить, что охранников в подразделении значительно прибавилось. Кроме того, заключенных лишили возможности принимать визитеров и делать звонки. Наконец, поражала стоявшая в помещениях необыкновенная духота и жара.

Сам директор колонии Рикард Фагер лично прибыл в подразделение, чтобы сеять беспокойство среди подчиненных. Хотя они и без него были на взводе. Заключенные втайне ликовали. Воздух буквально вибрировал от невиданного чувства свободы. Страх и агрессия, однако, никуда не исчезли. Кое-кто из заключенных – такие, например, как Тина Грёнлунд – всерьез опасался нападения из-за угла или удара в спину. И все же это было радостное оживление, порожденное надеждой на лучшую жизнь. Питалось оно по большей части фантазиями и слухами; тем не менее заключенным было известно больше, чем полицейским и тюремной администрации. Все они знали, что это не Альвар, а Лисбет сокрушила Бенито челюсть и что теперь ее жизнь в опасности. Поговаривали, что сообщники Бенито уже убивают родственников Саландер, и месть их будет ужасной, тем более что, по слухам, лицо Бенито изуродовано на всю жизнь.

Поговаривали также, что состоятельные исламисты, как будто даже шейхи, назначили за голову Фарии Кази хорошую награду. Что Бенито переводят в другую тюрьму, как только она оправится, и вообще Флудбергу ждут большие перемены. Лучшее свидетельство тому – появление в отделении директора колонии. Заключенные ненавидели Рикарда Фагера. Большего презрения удостоились, пожалуй, лишь несколько женщин из корпуса С, отбывавших срок за убийство собственных детей. Но сейчас даже на Фагера смотрели с надеждой. Кто знает, может, с исчезновением Бенито жизнь и в самом деле станет более сносной?

Рикард Фагер посмотрел на наручные часы и отмахнулся от заключенной, подступившей к нему с жалобой на невыносимую духоту. В свои сорок девять лет Фагер оставался видным мужчиной, чему не мешали даже холодные, невыразительные глаза. Он был одет в серый костюм с красным галстуком и ботинки марки «Алден». Обычно, опасаясь спровоцировать недовольство заключенных, представители тюремной администрации одевались скромно. Но Фагер был исключением. Он полагал, что дорогая и стильная одежда – хорошее средство лишний раз напомнить, кто в доме хозяин.

Несмотря на это, сегодня директор выглядел жалко. Пот ручьями стекал по его лицу, брюки и рубашка липли к телу. Фагер поговорил с кем-то по рации, затем кивнул кому-то из своего окружения и прошептал несколько слов на ухо исполняющей обязанности начальника охраны Харриет Линдфорс. После чего вся компания направилась к камере номер семь, где после вчерашнего происшествия с Бенито содержалась Лисбет Саландер.

* * *

Лисбет сидела за письменным столом, погруженная в расчеты. С некоторых пор в центре ее внимания была петля Вильсона, при помощи которой она надеялась разрешить проблему так называемой петлевой квантовой гравитации. Поэтому Саландер не обратила внимания на появление в камере Фагера и его свиты. Директор толкнул в бок Харриет, и та выступила вперед.

– Администрация колонии желает поговорить с тобой, Лисбет, – с неохотой в голосе объявила Харриет.

Только тогда Саландер обернулась. Фагер с брезгливой миной похлопывал пальцами по рукаву пиджака, словно стряхивая пыль, и беззвучно двигал губами. Он ненавидел Лисбет. Она его тоже – особенно после беглого знакомства с его перепиской. Но сейчас пришло время забыть о личных амбициях.

– У меня хорошие новости, – недовольно проворчал Фагер.

Лисбет молчала.

– Хорошие новости, – повторил он.