Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Первоначальная история была достаточно проста. Группа, руководимая коммандером Джонни Ингрэмом — занимавшим следующую должность после начальника АНБ Чарльза О’Коннора и имевшим тесные контакты с Белым домом и Конгрессом, — начала использовать в собственных интересах известные АНБ секреты предприятий, и помогала ей в этом компания внешних аналитиков из научного отдела Y концерна «Солифон». Если бы история на этом заканчивалась, то это был бы скандал, который в каком-то смысле можно понять. Но когда в драму вступила криминальная группировка «Пауков», развитие событий приобрело зловещий характер. Микаэль Блумквист сумел доказательно изложить, каким образом Джонни Ингрэм начал сотрудничество с печально известным депутатом русской Думы Иваном Грибановым и таинственным руководителем «Пауков» Таносом и как они вместе воровали у высокотехнологичных предприятий идеи и новые технологии на астрономические суммы и продавали их дальше. Тем не менее всерьез партнеры рухнули в моральную пропасть, когда на их след вышел профессор Франс Бальдер, и было решено, что его необходимо убрать с дороги, — и это, разумеется, самое непостижимое во всей истории. Один из самых высоких начальников АНБ знал о том, что выдающегося шведского ученого собираются убить, — и не пошевелил пальцем для того, чтобы этому воспрепятствовать.

Вместе с тем больше всего — и здесь Микаэль Блумквист проявил свое величие — Габриэллу захватило описание не политического грязного белья, а человеческой драмы и досадного понимания того, что мы живем в новом, безумном мире, где следят за всем, за большим и малым, и где то, что может принести доход, постоянно используется.

Закончив чтение, Габриэлла заметила, что кто-то стоит в дверях. Это была Хелена Крафт, одетая столь же эффектно, как и всегда.

— Здравствуй, — сказала она.

Габриэлла не могла не вспомнить о том, как подозревала Хелену в выдаче информации о расследовании. Но это были лишь надуманные страхи. То, что она ошибочно приняла за стыд виновного, оказалось проявлением чувства вины за то, что расследование велось непрофессионально — во всяком случае, так сказала Хелена во время их долгого разговора после того, как Мортен Нильсен во всем сознался и был арестован.

— Здравствуйте, — ответила Габриэлла.

— Не могу выразить, как я огорчена, что ты уходишь, — продолжила Хелена.

— Всему свое время.

— Ты уже имеешь представление, что будешь делать?

— Я переезжаю в Нью-Йорк. Хочу заняться правами человека — а меня, как вы знаете, уже давно приглашали в ООН.

— Для нас это очень грустно, Габриэлла. Но ты этого достойна.

— Значит, мое предательство забыто?

— Не всеми, можешь быть уверена. Но я рассматриваю это только как признак твоей хорошей натуры.

— Спасибо, Хелена.

— Ты собираешься перед уходом сделать у нас еще что-нибудь толковое?

— Не сегодня. Я пойду в пресс-клуб на встречу, посвященную памяти Андрея Зандера.

— Замечательно. Я должна доложить правительству обо всей этой неразберихе. Но вечером обязательно выпью бокал за юного Зандера, а также за тебя, Габриэлла.

Алона Касалес сидела на расстоянии и наблюдала панику с тайной усмешкой. Прежде всего она рассматривала адмирала Чарльза О’Коннора, ступавшего по полу так, будто он вовсе не руководитель самой могущественной разведывательной организации мира, а пристыженный школьник. С другой стороны, сегодня все начальники АНБ выглядели пристыженными и жалкими — все, кроме, разумеется, Эда.