Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Женщина, которую уже допросила Соня Мудиг, настаивала на встрече с ним, и, услышав об этом, Ян подумал, что сейчас едва ли особенно восприимчив — возможно, потому, что не ожидает ничего иного, кроме новых проблем и осложнений. Появившаяся в дверях женщина была невысокой, но с королевской осанкой и темными пристальными глазами, смотревшими на его с некоторой грустью. Она была, вероятно, лет на десять моложе его, одета в строгое серое пальто и напоминавшее сари красное платье.

— Меня зовут Фарах Шариф, — представилась она. — Я профессор компьютерных наук и была близким другом Франса Бальдера.

— Да, конечно, — внезапно смутившись, произнес Бублански. — Садитесь, пожалуйста. Прошу прощения за беспорядок.

— Я видела гораздо худшее.

— Вот как, действительно… Вы случайно не иудейка?

Вопрос был идиотским. Фарах Шариф, естественно, не может быть иудейкой, да и какая, собственно, разница? Но у него это просто вырвалось. Страшно неловко.

— Что… нет… я иранка — и мусульманка, если меня еще можно таковой считать. Я приехала сюда в семьдесят девятом году.

— Понятно. Я говорю глупости. Чем обязан такой чести?

— Во время разговора с вашей коллегой Соней Мудиг я повела себя слишком наивно.

— Почему вы так считаете?

— Потому что сейчас я располагаю большей информацией. Я имела долгий разговор с профессором Стивеном Уорбертоном…

— Да, да. Он мне тоже звонил. Но тут такой хаос… У меня не было времени ему перезвонить.

— Стивен является профессором кибернетики в Стэнфорде и ведущим исследователем технологической сингулярности. Сейчас он работает в Институте машинного интеллекта, в институте, который трудится во имя того, чтобы искусственный интеллект помогал нам, а не напротив.

— Звучит хорошо, — отозвался Бублански, которому каждый раз, когда речь заходила об этой теме, становилось не по себе.

— Стивен живет немного в собственном мире. Он только вчера узнал о том, что произошло с Франсом, и поэтому не позвонил раньше. Но он рассказал, что разговаривал с Франсом в понедельник.

— В связи с чем?

— С его исследованиями. Знаете, с тех самых пор, как Франс уехал в США, он стал очень скрытным. Даже я, его близкий друг, ничего не знала о том, чем он занимается, хотя довольно самонадеянно полагала, что все-таки немного понимаю. Но теперь оказалось, что я ошибалась.

— В каком смысле?

— Постараюсь не вдаваться в технические подробности, но похоже, что Франс не только развил дальше свою старую AI-программу, но и нашел новые алгоритмы и новый топологический материал для квантовых компьютеров.

— Это, к сожалению, не мой технический уровень.

— Квантовые компьютеры — это компьютеры, базирующиеся на квантовой механике. Пока это еще довольно ново. «Гугл» и АНБ вложили огромные суммы в машину, которая уже в определенных областях более чем в тридцать пять тысяч раз быстрее любого обычного компьютера. «Солифон», где Франс работал, тоже разрабатывает аналогичный проект, но, по иронии судьбы — особенно если эти сведения верны, — продвинулся не так далеко.

— О’кей, — неуверенно вставил Бублански.

— Главное преимущество квантовых компьютеров заключается в том, что основополагающие единицы — квантовые биты, кубиты — являются суперпозицией базовых состояний.

— Что?