Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Закончив разговор, Габриэлла Гране позвонила Хелене Крафт и настояла на том, чтобы на их встрече присутствовал Мортен Нильсен. Начальница хоть и неохотно, но согласилась.

В половине восьмого утра Эд Нидхэм и Микаэль Блумквист спускались по лестнице от дома Габриэллы Гране к стоявшей на парковке у пляжа машине «Ауди». Все вокруг было покрыто снегом, оба мужчины молчали.

В половине шестого Микаэль получил от Лисбет сообщение — такое же краткое, как и всегда:

Август невредим. Мы ненадолго спрячемся.

Лисбет опять ничего не написала о собственном состоянии. Но известие о мальчике все равно принесло колоссальное успокоение.

После этого Микаэля долго допрашивали Соня Мудиг и Йеркер Хольмберг, и он подробно рассказал о том, как действовали в последние дни он сам и журнал. К нему отнеслись без излишней благосклонности. Тем не менее у него сложилось впечатление, что они его в какой-то степени поняли.

Теперь, часом позже, Блумквист шел вдоль лодочной пристани и склона. Чуть поодаль скрылась в лесу косуля. Журналист уселся на водительское место и ждал, пока подойдет на несколько метров отставший Эд. У американца явно болела спина.

На выезде к местечку Брюнн они неожиданно попали в пробку. В течение нескольких минут вообще не двигались, и Микаэль подумал про Андрея. Собственно, он и не переставал о нем думать. Андрей по-прежнему не подавал никаких признаков жизни.

— Включи какую-нибудь крикливую радиостанцию, — попросил Эд.

Микаэль настроил частоту 107.1 и сразу же услышал Джеймса Брауна, который вопил о том, как он неутомим в сексе.

— Дай мне свои телефоны, — продолжил Эд.

Получив телефоны, он положил их сзади, возле самых усилителей. Очевидно, Нидхэм собирался рассказать что-то деликатное, и Микаэль, конечно, ничего не имел против. Ему предстояло писать репортаж, и он нуждался во всех фактах, какие только мог добыть. Однако он лучше большинства других знал о том, что, занимаясь журналистскими расследованиями, человек всегда рискует стать орудием для защиты интересов одной из сторон.

Никто не выдает информации, не имея собственного плана. Иногда мотивом является нечто благородное, например, чувство справедливости, желание указать на коррупцию или насилие. Но чаще всего речь идет о борьбе за власть — о том, чтобы потопить противника и усилить собственную позицию. Поэтому репортеру никогда нельзя забывать о вопросе: «Зачем мне это рассказывают?»

Конечно, можно согласиться на роль пешки в чьей-то игре — во всяком случае, в какой-то мере. Любое разоблачение неизбежно кого-то ослабляет, тем самым усиливая влияние других. Каждый поверженный властитель быстро заменяется другим, который совсем не обязательно будет лучше. Но если журналист становится частью этого, ему или ей надо непременно понимать предпосылки и знать, что победителем из борьбы выйдет не только одно-единственное действующее лицо. Победителями должны также становиться свобода слова и демократия. Даже если сведения выдаются исключительно из корыстных побуждений — из алчности или из жажды власти, — это все равно может приводить к чему-то хорошему: к тому, что какие-то нарушения вытаскиваются на свет и исправляются. Журналист просто должен понимать стоящие за этим механизмы — и в каждой строчке, в каждом вопросе, в каждой проверке фактов биться за собственные нравственные принципы. И хотя Микаэль ощущал известное родство душ с Эдом Нидхэмом и даже симпатизировал его угрюмому шарму, он ни на секунду ему не доверял.

— Выкладывай, — сказал Блумквист.

— Можно сказать так, — начал Эд. — Существует некая разновидность знаний, которая легче других провоцирует действие.

— Та, что дает деньги?

— Именно. Мы знаем, что в экономике почти всегда кто-нибудь норовит воспользоваться инсайдерской информацией. Даже притом что кое-кто попадается, до обнародования предприятием положительных новостей курсы постоянно растут. Кто-нибудь всегда пользуется случаем и покупает.

— Верно.