Музыка призраков - Вэдей Ратнер (2017)

В разгар приготовлений самый старший на вид – лет четырнадцати – ударил в раскрашенный сампо, сперва левой рукой, затем правой, попеременно проверяя каждую «голову» двойного цилиндрического барабана вдвое больше того, что Тира оставила на попечении Старого Музыканта…

Старый Музыкант. Он маячил на периферии сознания с упорством призрака. Тира вздохнула. Она не могла перестать думать о старике с самого возвращения из Пном Тамао.

После заповедника они должны были отвезти Ла в храм, но когда они позвонили настоятелю предупредить, что едут, Конг Оул сказал, что Старый Музыкант еще не вернулся из города. Значит, они не увидятся. Ну и ладно, подумала уставшая Тира – они порядком набегались за день – и спросила, можно ли взять Ла в гостиницу и оставить ночевать. Настоятель пришел в восторг.

Уже смеркается. Тира гадала, благополучно ли вернулся Старый Музыкант в Ват Нагару. Старик ей снился, когда она внезапно проснулась от удара барабана. Сон, впрочем, не запомнился… Настоятель бы обязательно позвонил, если бы что-то случилось.

Вернувшись в комнату, девушка проверила мобильный. Пропущенных звонков не оказалось. На всякий случай вернув громкость, Тира подошла к лежащему Нарунну, и, коснувшись губами его губ, прошептала:

– Эй, сонная голова…

Он пошевелился, открыл один глаз, затем другой:

– Что, спящее сердечко?

Тира засмеялась. Нарунн взглянул на Ла, державшуюся за его руку, и сказал неожиданно чистым для только что проснувшегося голосом:

– Давай съездим в Сиемреап. И ее с собой возьмем.

– Что?

Нарунн отпустил ручонку Ла и потянул к себе Тиру. Они лежали в объятьях друг друга, Тира опустила голову на грудь Нарунну, а он тихо говорил, выдыхая сон из своего тела:

– Мне сейчас приснился дом… Помнишь, я говорил, это на озере Тонлесап, недалеко от Сиемреапа, рыбацкая деревушка? – Тира кивнула. – Вы обе были со мной. Ты познакомилась с моей мамой, со всей моей семьей. Они нас ждали, живые, счастливые… Все было так реально…

Они лежали неподвижно, но, даже не глядя, Тира знала, что глаза Нарунна закрыты и он пытается вернуть тот сон и снова увидеть родных. Она слушала свое сердце, выстукивавшее непривычную мелодию, а за окном время от времени отвечал сампо, задавая ритм и ведя за собой.

Не в силах подняться, он продолжал сидеть под стеной, точно прикованный воспоминаниями. Несколько раз рядом останавливались незнакомые люди и вежливо спрашивали, не заблудился ли он, не помочь ли ему дойти до дома и есть ли у него вообще дом. Старый Музыкант уверял, что с ним все в порядке, и благодарил за заботу. Люди предлагали ему деньги – он смиренно отказывался. Но когда девочка из лавочки напротив, где продавали лапшу, в самый зной подошла к нему с пакетом жареной лапши и бутылкой воды, Старый Музыкант принял эту своевременную щедрость, благодарно кивнув ее родителям, владельцам магазинчика. Сейчас уже вечер. В сгущавшихся сумерках Белое Здание казалось не таким внушительным и с наступлением ночи грозило раствориться во мраке. Но Старый Музыкант знал, что дом переживет тьму, как привык делать уже несколько десятилетий.

В последнее время окончательно пришедший в упадок жилой комплекс вызывал горячие дебаты между активистами, боровшимися за сохранение Белого Здания как исторически ценного, девелоперов, порывавшихся его снести и построить что-то посовременнее на лакомом участке дорогой столичной земли, и жильцов, не знавших иного дома, кроме этого. Несколько месяцев назад доктор Нарунн читал ему вслух журнальную статью об авторе проекта Белого Здания Лу Бан Хапе, который, уступая только знаменитому Ванну Моливанну, стал провозвестником новой кхмерской архитектуры в период после завоевания независимости.