Анж Питу - Александр Дюма (1851)

И все они выступили с весьма средними успехами.

Затем от строевых упражнений перешли к тактическим. Здесь Питу предстояло соперничать с бывшим сержантом.

В силу своего прежнего опыта сержант взял на себя общее командование; его задача сводилась к тому, чтобы заставить сто семьдесят солдат объединенного отряда маршировать и маневрировать.

Он с этим не справился.

Питу со шпагою под мышкой и в неизменной каске на голове наблюдал за происходящим, посмеиваясь с видом собственного превосходства.

Когда бывший сержант увидел, что головы колонн заплутали в лесу, в то время как хвосты уже возвращаются назад в Арамон, что все его каре рассеялись в непредусмотренных направлениях, что подразделения неуклюже топчутся на месте, а направляющие бредут куда попало, он растерялся, и два десятка его солдат недовольно возроптали на своего командира.

И тут со стороны Арамона поднялся крик:

– Питу! Питу! Пусть командует Питу!

– Да, да, пусть командует Питу! – подхватили жители других деревень, разъяренные поражением, которое они милосердно приписали тем, кто их обучал.

Питу вновь взобрался на белого коня и, став во главе своих людей, которых поместил во главе всего войска, отдал команду такой силы и таким великолепным густым басом, что содрогнулись окрестные дубы.

В ту же секунду смешавшиеся ряды словно чудом восстановились: все солдаты по приказу принялись исполнять движения с энтузиазмом, не нарушавшим порядка, и Питу с таким успехом применил на практике уроки папаши Клуиса и теорию, почерпнутую в «Образцовом национальном гвардейце», что снискал себе неслыханное всеобщее одобрение.

Войско в единодушном порыве единогласным криком нарекло его своим полководцем прямо на поле боя.

Питу спешился, обливаясь потом и упиваясь гордостью, и едва он коснулся земли, народ устремился к нему с поздравлениями.

Но он все пытался поймать в толпе взгляд Катрин.

Вдруг голос девушки раздался прямо у него над ухом.

Питу не пришлось идти к Катрин: Катрин сама пришла к нему!

Это был истинный триумф.

– Ну что, – сказала она с веселым видом, плохо вязавшимся с ее побледневшим лицом, – что же, господин Питу, вы ничего нам не скажете? Куда там, вы теперь загордились, вы у нас теперь большой генерал!..

– Ох, да что вы! – вскричал Питу. – Добрый день, барышня. – И добавил, обращаясь к мамаше Бийо: – Имею честь приветствовать вас, сударыня. – Потом он опять обернулся к девушке и сказал: – Вы не правы, барышня, какой из меня большой генерал! Я простой парень, вдохновленный желанием послужить отчизне.

Эти возвышенные слова, подобно кругам по воде, разошлись по толпе, вызвав бурю рукоплесканий.

– Анж, – потихоньку промолвила Катрин, – мне нужно с вами поговорить.

«Ага! – мелькнуло в голове у Питу. – Я своего добился!»

Вслух он ответил:

– Всецело вам повинуюсь, мадемуазель Катрин.

– Проводите потом нас до фермы.

– Хорошо.

XXXIX. Мед и полынь

Катрин позаботилась о том, чтобы остаться вдвоем с Питу, несмотря на присутствие матери.

Славную г-жу Бийо окружили несколько добрых приятельниц, которые завели с ней беседу, поспешая за ее лошадью, а Катрин тем временем уступила одной из них свою лошадь и пешком вернулась через рощу к Питу, ускользнувшему со своего торжества.

В деревне такие уловки никого не удивляют: тайны теряют там всю свою важность, благо, все друг к другу снисходительны.

Все сочли в порядке вещей, что Питу понадобилось потолковать с мамашей и дочкой Бийо; возможно, никто этого и не заметил.

В тот день все дорожили тишиной и сумраком. В лесном раю вся слава и все счастье таятся под сенью столетних дубов.

– Вот и я, мадемуазель Катрин, – сказал Питу, когда они остались одни.

– Почему вас так давно не видно на ферме? – спросила Катрин. – Нехорошо, господин Питу.