– В жизни не видела таких пустых тарелок. Вон и Грейс подтвердит. – (Я кивнула.) – Может быть, не стоит опережать мистера Гамильтона, но я все-таки скажу: миссис Таунсенд, вы превзошли саму себя.

Миссис Таунсенд оправила блузку на необъятной груди.

– Ну разумеется, – самодовольно сказала она. – Мы все неплохо поработали.

Звон фарфора заставил всех повернуть головы к двери. Семенящими шажками вошла Кэти, крепко сжимавшая поднос. При каждом шажке какао переливалось через края чашек.

– Кэти, – сказала Нэнси, когда поднос очутился наконец на столе. – Ну что за грязь ты развела! Полюбуйтесь, миссис Таунсенд.

Миссис Таунсенд возвела глаза к небу.

– Мне все чаще кажется, что я зря трачу время на эту девчонку.

– Ну, миссис Таунсенд, – заныла Кэти. – Я же правда старалась! Я же не думала…

– Не думала о чем, Кэти? – осведомился вошедший в кухню мистер Гамильтон. – Что ты опять натворила?

– Ничего. Просто хотела подать какао.

– Да уж подала так подала, бестолковая, – сказала миссис Таунсенд. – Возвращайся в кухню и домывай тарелки, а то вода остынет. Если уже не остыла.

Она покачала головой вслед судомойке и повернулась к мистеру Гамильтону:

– Ну что, мистер Гамильтон, все уехали?

– Да, миссис Таунсенд. Я только что проводил последних гостей – лорда и леди Дэнис.

– А семья?

– Леди уже легли. Его светлость, майор и мистер Фредерик допивают херес в гостиной и вскоре тоже разойдутся.

Мистер Гамильтон положил руки на спинку стула и замолчал, глядя куда-то вдаль, – верный знак, что сейчас прозвучит важная речь. Мы застыли на своих местах. Он откашлялся.

– Мы все можем гордиться собой. Обед удался, хозяева нами довольны. – Мистер Гамильтон гордо улыбнулся. – Более того, хозяин позволил нам откупорить бутылку шампанского, чтобы отпраздновать успех. В знак благодарности, как он сказал.

Под наши аплодисменты мистер Гамильтон извлек бутылку из буфета, а Нэнси тем временем достала фужеры. Я сидела тихо, как мышка, глядя, как мистер Гамильтон разливает шампанское, и пересчитывала фужеры, гадая, достанется ли один и мне. Я к таким церемониям не привыкла, нам с мамой как-то нечего было праздновать.

Когда на столе остался всего один пустой фужер, мистер Гамильтон сдвинул очки на кончик длинного носа и внимательно посмотрел на меня.

– Да, – сказал он наконец. – Думаю, сегодня даже юная Грейс может позволить себе капельку шампанского. Не каждый вечер хозяева удостаивают нас такой милости.

Я благодарно взяла фужер, а мистер Гамильтон поднял свой повыше.

– За здоровье тех, кто живет и работает в этом доме, – провозгласил он. – Желаю вам долгих и счастливых лет жизни!

Мы чокнулись, и я откинулась на спинку стула, попивая незнакомый напиток и чувствуя, как лопаются во рту пузырьки. И потом, до самой старости, стоило мне поднести к губам бокал шампанского, я вспоминала тот вечер в Ривертоне. Нас переполняли восторг и благодарность к лорду Эшбери. Альфред улыбался мне, подняв свой фужер, и я робко улыбалась в ответ, слушая, как остальные обсуждают подробности обеда: у леди Дэнис потрясающие бриллианты, у лорда Харкорта современные взгляды на брак, а лорд Понсоби обожает картофель.

И тут раздался пронзительный звон. Все замолчали, всполошенно переглядываясь друг с другом, пока мистер Гамильтон не вскочил со стула со словами:

– Что же я! Это же телефон!

И выбежал из кухни.