– Не торопись, девочка, – шипит она и загораживает собой дверь. – Что ты затеяла? Как ты решилась женить на себе Кристиана? Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что он хоть минуту будет счастлив с тобой.

– Что мы будем делать с Кристианом – не твое дело. – Я растягиваю губы в любезной, полной сарказма усмешке. Она игнорирует меня.

– У него есть особенные потребности – и ты не сможешь их удовлетворить, – злорадно выпаливает она.

– Что ты знаешь о его потребностях? – огрызаюсь я. Во мне вспыхивает негодование, его разжигает адреналин, бушующий в моих жилах. Как смеет эта сучка меня учить? – Ты всего лишь педофилка со сдвинутыми мозгами. Что до меня, так я швырнула бы тебя в седьмой круг ада и удалилась со спокойной душой. Теперь убирайся с моей дороги – или я тебя отшвырну.

– Ты совершаешь большую ошибку, девочка. – Элена машет перед моим носом длинным костлявым пальцем с дорогим маникюром. – Как ты смеешь осуждать наш образ жизни? Ты даже не имеешь представления, куда ты влезаешь. Если ты думаешь, что он будет счастлив с такой серой мышкой, позарившейся на его богатство…

Ну и дрянь!.. Я выплескиваю ей в лицо остатки лимонного мартини.

– Не смей меня учить! – ору я. – Когда ты поймешь: это не твое собачье дело!

Она в ужасе смотрит на меня, вытирая с лица липкую жидкость. Я жду, что она бросится на меня, но тут, едва не сбив ее с ног, открывается дверь.

Появляется Кристиан. Ему достаточно наносекунды, чтобы оценить ситуацию – я, трясущаяся, с пепельным лицом; она, мокрая, вне себя от ярости. Его милое лицо темнеет и искажается от гнева, когда он встает между нами.

– Элена, мать твою, что ты тут вытворяешь? – грозно спрашивает он ледяным тоном.

Она с мольбой глядит на него и шепчет:

– Она тебе не пара, Кристиан.

– Что? – орет он, глядя на нас обеих. Я не вижу его лица, но все его тело напряглось и излучает враждебность. – Откуда ты знаешь, мать твою, что для меня хорошо, а что нет?

– У тебя есть особенные потребности, Кристиан, – ласково говорит она.

– Я уже говорил тебе: не твое это собачье дело, – ревет он.

Вот черт, Очень Злой Кристиан показывает свое вовсе-не-безобразное лицо. Люди услышат…

– Ах, вот оно что, – насмешливо продолжает он. – Ты считаешь, что только ты мне подходишь? И больше никто?

Теперь его голос звучит мягче, но он полон презрения. Внезапно мне хочется уйти. Я не хочу быть свидетельницей их интимного поединка. Я чувствую себя лишней. Но ноги меня не слушаются.

Элена тяжело вздыхает и, кажется, собирает все свои силы. Меняется ее осанка, теперь в ней больше властности. Она делает шаг к нему.

– Я была лучшим, что когда-либо случалось с тобой, – надменно шипит она. – Ты погляди на себя, какой ты теперь. Один из богатейших и самый успешный предприниматель в Штатах – ты хозяин своего мира, ни в чем не нуждаешься.

Он пораженно пятится от нее и недоверчиво щурится.

– Тебе это нравилось, Кристиан, не обманывай себя. Ты шел по пути саморазрушения, а я спасла тебя от этого, спасла от жизни за решеткой. Поверь, мой мальчик, именно там ты бы и оказался. Это я научила тебя всему, что ты знаешь, всему, что тебе нужно.

Кристиан бледнеет и в ужасе глядит на нее. Когда он заговаривает, его голос звучит тихо и недоверчиво:

– Ты научила меня трахаться, Элена. Но это все пустое, как и ты сама. Неудивительно, что Линк тебя бросил.

Я чувствую вкус желчи во рту. Я не хочу быть здесь. Но я застыла на месте и теперь завороженно смотрю, как они обвиняют друг друга.

– Ты никогда не удерживала меня, – шепчет Кристиан. – Ты никогда не говорила мне, что любишь меня.

Она суживает глаза.

– Любовь – это для дураков, Кристиан.

– Вон из моего дома.