– Фэн-шуй?

– Китайское искусство жизни, позволяющее сочетать материальный мир и различные энергии, отрицательную энергию инь и положительную энергию ян…

– Я знаю про инь и ян.

– Ну так фэн-шуй – это умение их уравновешивать.

Ясновидящая одета в элегантный кафтан яркой расцветки, и на ней целое скопление бус из искусственного жемчуга и разных камней, – видимо, они вносят весомый вклад в царственность ее осанки. На пальцах у нее множество колец из всяческих металлов – жести, меди, серебра, всех форм и самых разных стилей.

Во время моих эзотерических встреч одна и та же мысль занимает мой ум: как человек, заявляющий, что располагает даром читать будущее и, значит, управлять им – а это дар уникальный, сумасшедший, бесконечно ценный и даже дьявольский, – как подобный человек может жить в таких стесненных обстоятельствах?

Если бы Наташа умела угадывать будущее людей, весь мир обивал бы у нее пороги, Наташа стала бы богатой…

– Зачем вы обращаетесь к гадалке, если вы в это не верите?

Я удивлена, что Наташа так легко может читать мои мысли.

– Может быть, для того, чтобы услышать разумный вопрос – вроде этого. Да, действительно, полностью я в это не верю, но, признаюсь, я противоречива.

– Вы, кажется, актриса.

– Да, то есть была…

– Можно? – говорит Наташа и берет меня за руку.

Потом она раскрывает ладонь и разглаживает ее, как будто разворачивает секретную карту.

– Вы вернетесь в кино и на телевидение, но я вижу еще какую-то творческую работу – вы рисуете, поете?

– Я занималась живописью – да, немного, ничего из ряда вон выходящего, еще я пою, обожаю петь, беру уроки, записываю пилотный диск с гениальными друзьями, осталось только найти продюсера…

– Все получится – это или что-либо другое… А как ваше здоровье? (Книга моя к тому времени еще не вышла.) Как ваше здоровье?

– Я хочу узнать это от вас!

Наташа всматривается в мое лицо, в декольте, и я тут же закрываю глаза, чтобы очистить мозг. Не хочу, чтобы она еще раз прочла мои мысли. Она либо знает, либо не знает.

– У вас усталый вид, что это за метки у вас вокруг шеи? И я вижу начало шрама. Это к сердцу, да? Но не беспокойтесь, ваше сердце вас не подведет.

– То есть вы хотите сказать, новое сердце не подведет…

Наташа выглядит удивленной и тут же заявляет:

– Да, вот именно…

Она хватает карточную колоду, просит меня перетасовать и снять левой рукой. Я даю ей несколько карт, которые она по одной открывает.

– А что ваша мать – она не очень в форме…

Наташа показывает пальцем на даму червей, которую я только что открыла, потом на пиковую восьмерку…

У меня возникает нервный смех, и мне тут же становится неловко.

– Да уж точно. Она даже умерла от рака семь лет назад.

– Да, точно, я видела, что там какая-то проблема…

Наташа не сдается.

– Да, серьезная проблема… – говорю я.

– Ясновидение – не точная наука… Ваша мать вас охраняет, вы знаете это?

– Надеюсь. Иногда я ощущаю ее присутствие, но предпочитаю об этом не говорить…

– Вы хотите, чтобы мы закончили, Шарлотта? Я не чувствую в вас большой восприимчивости.

– …А любовь?

– Я вижу встречу, этот человек работает в той же области, что и вы, актер или профессионал кино, он, кажется, боится, очень боится, но чего?

Я продолжаю молчать. Наташа говорит снова:

– А может быть, это врач, кто-то, кто вас лечит, он робок, вы производите на него большое впечатление, он любит вас тайно, вы с ним уже встречались, да?

Наташа, возможно, интерпретировала так широкую улыбку, которая возникла у меня на лице, хотя оно и застыло в ожидании новой сенсации.

– Я встретила человека, это точно… Вернее, у меня была приятная… биопсия…

– Себастьен?

До меня доходит, что я даже не знаю имени доктора моего сердца.