Их товарищи вернулись уставшими, но в приподнятом настроении, потому что помимо сундуков и котла им удалось забрать с корабля компас, еще немного парусины и несколько пустых бутылок. Однако вид черного мяса, срезанного с зажаренной туши, их несколько отрезвил, грубый вкус омерзительно жирного жаркого тоже не вызвал радости. «Если мясо годовалой особи столь отвратительно, то каким же оно окажется у более старых морских львов, когда им придется довольствоваться таковыми? Неутешительная перспектива», – размышлял Райналь.

Покончив с этим сомнительным пиршеством, мужчины тщательно осмотрели содержимое сундуков. Ружье Райналя покрылось ржавчиной, поэтому он приступил к его чистке и смазке, пока остальные выкладывали инструменты и одежду для просушки. К счастью, запечатанный в жестянку порох не намок. Каким-то чудом хронометр не только оказался цел и невредим в своем футляре с мягкой внутренней обивкой, но он к тому же шел, и теперь они знали точное время.

«Также тут были прочие инструменты, – сообщает Райналь. – Наш секстант, барометр и термометр».

Все прочее: книги, карты, небольшой запас сменной одежды – намокло в морской воде. Они высушили вещи и занесли их во вновь поставленную палатку. К счастью, они благополучно управились до наступления темноты, а ночью снова пошел дождь, и их существование стало таким же тягостным, как и до этого солнечного дня.

Вторая ночь в палатке выдалась очень тяжелой. «На сырых, жестких досках наш тревожный сон постоянно беспокоили кошмары», – сообщает Райналь. Утром они поднялись «с затекшими конечностями, с плохим самочувствием и более утомленными, чем перед сном». Это лишь укрепило их решимость построить защищенную от непогоды хижину как можно скорее, так что сразу после завтрака они отправились на поиски подходящего места.

Это было отнюдь не просто, поскольку лес на побережье, по словам Райналя, «был чрезвычайно густым, практически непроходимым». Постоянный сильный ветер искорежил стволы деревьев самым причудливым образом. Любая попытка расти вверх была обречена. «Стоит только стволу дерева распрямиться, как тут же налетает сокрушительный ветер и опять прижимает его к земле, заставляя гнуться, извиваться и унижаться, чтобы потом подняться на фут или около того, прежде чем вновь, терпя поражение, пасть к земле, – поэтично живописует Райналь. – Иногда эти деревья, не добившись никакого успеха в попытках подняться вверх, так и ползут по земле, то и дело скрываясь среди покрытых зеленью торфяных кочек, а их видимые части облеплены мхом всех разновидностей».

Несколько окрепший Райналь с остальными отправился к устью ручейка, бегущего мимо их палатки и вливающегося в море почти напротив останков «Графтона». Берег здесь был относительно ровным, и мужчины расчистили площадку, чтобы вытащить бесценную шлюпку и держать ее подальше от высоких приливов и штормов. Затем они решили построить свою хижину на холме неподалеку, примерно на сорок футов выше уровня моря в удобной близости к палатке, ручью, берегу и погибшей шхуне.

В этом тоже было преимущество, поскольку в напряженные недели строительства дома им не придется ходить далеко, чтобы пополнить запасы продовольствия, ведь окружающие заросли были полны морскими львами.

«Они с криками бродили по лесу, будто одичавший скот, – спустя шесть дней записал Масгрейв. – По правде говоря, мы боялись, что в одну из ночей они придут и снесут нашу палатку. В основном мы питались мясом тюленей, так как нам приходилось сильно экономить наши немногочисленные припасы. Мы убивали их прямо у входа палатку, когда это было нужно».

Обретя больше опыта в приготовлении и поедании тюленьего мяса, они научились лучше выбирать свою жертву. То животное, что они убили и съели в первый раз, несомненно, было самцом, раз его мясо оказалось таким грубым и жирным.

«Нельзя брать старых самцов», – пишет Масгрейв.

Самки и детеныши, как выяснилось, могут быть весьма съедобными.