Путешествия по Африке - Василий Васильевич Юнкер (2010)

От прежнего благополучия зериб, их богатых зерновых запасов и обилия рогатого скота и коз ничего не осталось; я видел повсюду крайнюю нужду и должен был помочь управителю этого округа Абдуллахи частью своих скудных запасов зерна. Векили, солдаты и торговцы — обитатели зериб — бессовестно и безжалостно грабили бедных негров и довели страну до того, что целые деревни принуждены были оставлять насиженные места и бежать — одни под защиту укрепившего свое могущество султана азанде Мбио, другие — на юг, к племени лооба или к вождю племени абака, Анзеа. Страна Митту обезлюдела, земледелие пришло в упадок, и даже нубийцы не могли ничего больше выжать из несчастных, оставшихся еще на месте митту. Такой же упадок и обнищание испытывало и племя бабукур, или мабугуру. Их область раньше была житницей и складом запасов для торговых караванов. Теперь, обобранные и разоренные, бабукур также искали убежища у султана Мбио и переселялись в его страну. Позже, когда после длительного и мужественного сопротивления Мбио вынужден был покориться египтянам, бабукур бежали в область между горой Багинзе и селениями абака. Остававшихся на своих местах мабугуру люди Абдуллахи увели в рабство, и еще тогда опустошение и обезлюдение постигли эту страну с беспощадностью рока. Так повсюду в странах негров мы видим, как своры нубийцев и других магометан опустошают земли и уничтожают целые народности, идя все дальше своим страшным путем и вторгаясь в самое сердце страдающей под ярмом проклятого рабства Африки. Старые, вероятно, столетиями переходившие из поколения в поколение обычаи исчезли и частично вытеснены обычаями, возникшими под чужеземным влиянием; с другой стороны, все усиливающаяся нужда, все более жестокая борьба за существование делают невозможным сохранение церемоний и празднеств, которыми в прежнее время сопровождали рождение и смерть, брачные связи и т. п. Там, где негр посредством какого-либо производства, кузнечными и гончарными поделками, резьбой по дереву и слоновой кости, плетением и ткачеством хотя бы скромно украшает свою хижину, появляется «абу-турк» и грабит все, что радовало сердце негра и делало его жизнь удобной и приятной. С тех пор как хартумские торговцы увидели, что путешественники гонятся за предметами обихода негров и платят хорошие деньги за красивые, редкие вещи, каждый солдат из зерибы похищает у негра все, что он может у него найти, и продает это как «антик» возвращающимся в Хартум донколанцам. Негр, видя, как его лишают не только скота и зерна, но даже и больших и малых предметов его и без того скромного домашнего обихода, теперь теряет охоту что-либо делать, постепенно пропадает охота к работе, и многие отрасли домашнего производства пришли в упадок, заглохли. Этот процесс придает описаниям старых путешественников историческую ценность. Там, где еще Швейнфурт, Хейглин или Петерик наблюдали национальную жизнь бонго, джур, динка и других народов в полном расцвете, я нашел эти народы под угрозой потери не только независимости, но даже самого существования; прежние условия их жизни изменены насильственным вторжением, их культура и национальная самобытность находятся в процессе распада и перехода к новым формам.

Двадцать шестого ноября в сопровождении Абдуллахи я вышел из зерибы Нгама. После четырехчасового перехода в южном направлении наш караван подошел к берегу Уоко, притоку Бахр-Роля, до перехода через который нам пришлось пройти несколько мелких рек. На западе-юго-западе мы увидели гору Уоба. По другую сторону Уоко, реки шириной в 6,5 м и глубиной в 0,5 м, находились почти непроходимые травяные массивы, а за ними — возвышенность, покрытая скалистыми нагромождениями.

Здесь мы встретили транспорт рабов, около двадцати мальчиков и девочек, привязанных друг к другу ремнями и несущих тюки с зерном. Какое тяжелое зрелище!