Клыки. Истории о вампирах (сборник) - Коллектив авторов (2011)

Девушка позвонила маме на мобильный, чтобы спросить, заберет ли она ее, но в ответ услышала только голосовое сообщение, в котором счастливый голос матери сообщал очевидный факт, что она сейчас не может ответить на звонок. Ретта посмотрела время – шесть часов – и поняла, что ее родители сейчас, вероятно, на пятничной вечеринке, пьют вино в компании веселящихся людей, обмахивающих лица руками, потому что кто-то сказал нечто крайне смешное.

Она пошла пешком.

Ретта ходила пешком в течение следующих нескольких дней финальной недели, которую она проводила в здании, где прошли последние несколько лет ее подростковой жизни. Она шла по своему району, глядя на солнце сквозь молодые листья, и при этом пытаясь не моргнуть. Она шла по недавно выложенному тротуару в понедельник и четверг, направляясь в школу с опущенной головой, и при этом наблюдая, как ее ноги идут туда-сюда. Оба этих дня Лотти проезжала мимо нее и по дороге в школу, и по пути домой, но ни разу не взглянула на Ретту, хотя та смотрела на нее и была готова помахать. Лотти сидела и смотрела вперед, стекла в машине были опущены, поэтому ветер раздувал ее волосы вокруг лица.

Может, так было и лучше – провести последнюю неделю занятий, отвыкая от Лотти, которая использовала последние деньки в школе, пытаясь быстро подружиться с Тэмми Гэйлор, выбрав ее из всех остальных. Бывшая черлидерша, превратившаяся в вампира. Как потом выяснилось, это было выдумкой, как все и предполагали. Ретта считала, что Тэмми отказалась от своего заявления, так же как и ушла из группы поддержки. Казалось, что именно по этой причине она претендовала на роль новой лучшей подруги Лотти. Кстати, к четвергу этой недели Тэмми Гэйлор больше не была Тэмми, а стала Тэм-Тэм, которую все считали милой. И почему они раньше не называли ее так? Ретта могла сказать им. Потому что Тэм-Тэм – не милое имя. Потому что Тэм-Тэм несет в себе желание стать кем-то, кем не являешься.

В пятницу она шла домой и еле тащилась, когда вдруг Тревор подъехал к ней на своей машине. Однако девушка не остановилась. Тогда он начал медленно следовать за ней, время от времени надавливая на педаль газа своего «кадиллака».

– Эй, Ло, – выкрикнул он из окна машины.

Ретта оглянулась и сказала:

– Что?

Он ухмыльнулся, прежде чем сказать:

– Ну, кто-то выглядит не очень-то довольным.

– Правильно, – ответила Ретта. – Мне не очень-то весело. В то же время мне и не грустно. Впрочем, Тревор, ты должен это знать.

– Тогда что ты такое? – спросил Тревор, и Ретта сошла с тротуара на дорогу, открыла дверь со стороны пассажирского сиденья, и, несмотря на то, что его машина стояла на месте, запрыгнула внутрь.

– Я ничто, – ответила она, хлопнув дверью. – Я ничего не чувствую, мне все безразлично, я страдаю тоской, апатией и совершенно безэмоциональна.

– Это не так, – сказал ей Тревор и прибавил газу. – Я пробовал твои чувства. Ты наполнила меня ими. Я был сыт в течение нескольких дней.

– Внутри меня, может, целый шведский стол, а я не могу ничего из этого попробовать, – посетовала Ретта.

Ей хотелось заплакать, потому что сейчас был тот самый кризисный момент, когда человек должен поплакать, признаваясь в своих собственных недостатках и слабостях. Но она не могла. Если бы у нее были слезы, то они с Тревором не протягивали бы руки, оказывая друг другу добровольные услуги.

Когда они подъехали к дому, Ретта спросила:

– Интересно, могу ли я почувствовать что-то еще? Что если ты прав? Что если я такая же, как и ты, просто не знаю этого? Что если я вампир, только не могу чувствовать свои эмоции?

– Думаю, все возможно, – ответил Тревор.

– Если бы я была такой, – спросила Ретта, – ты бы позволил мне попробовать частицу себя?

– Кого? Меня? – сказал Тревор, указывая пальцем на свою грудь, его брови в удивлении поднялись на блестящем лбу.

– Тебя, – ответила Ретта. – Разве в машине есть еще кто-нибудь?