Братья по крови - Саймон Скэрроу (2014)

– Да не нужно мне твоего вина, чтоб оно скисло! Говорю же: мне нужен Гиппарх.

На глазах поскучнев, купец указал через дорогу. Катон обернулся и увидел там повозку с высокими бортами и навесом, скрывающим прочный деревянный каркас будки с прилавком. Он поспешил туда и перебрался через прилавок. Ноги наступили на что-то мягкое и податливое. От неожиданности Катон запнулся, но быстро выпрямился и увидел, что под прилавком вниз лицом лежит тело, полускрытое кожаной занавеской, растянутой на манер балаганной ширмы. Он встал на колени и перевернул лежащего. В тусклом свете можно было разобрать, что это не Септимий. Судя по заношенности дырявой туники и серьге в ухе, это был раб. Он со стоном вяло поднял руку. Катон схватил его за плечи и встряхнул:

– Где Гиппарх?

Глаза раба приоткрылись, и он мутно и бессмысленно поглядел на нависшего сверху незнакомца. От него разило перегаром. Катон встряхнул еще раз, энергичнее, и повторил вопрос. Тщетно: подлец был пьян до одури. Раздраженно зашипев, Катон выпустил тотчас опавшее тело и обратился к Макрону, который стоял по ту сторону прилавка:

– Обыщем эту берлогу.

Центурион кивнул и поспешил к задней стороне будки, где принялся разматывать веревку, скрепляющую две кожаные половины ширмы.

– Так, что тут у вас, господин?

Катон поднял глаза и увидел того самого купца, который его сюда направил.

– Ты здесь ночью ничего не заметил?

– В каком смысле «ничего»?

– Ну, чего-нибудь необычного.

– Я всецело был занят тем, чтобы не унесло мой прилавок. Практически как и все остальные в этом лагере. Хотя странности, пожалуй, действительно были…

– Какие? Расскажи.

– Ну, скажем, этот ваш Гиппарх. Смотрю – запрягает в свою повозку мула, как раз на закате дня. Он и этот его бездельник раб. Запрягает, а потом уезжает. Это в такую-то непогоду, когда, казалось бы, надо, наоборот, оставаться и во все глаза смотреть, чтоб ничего не случилось с лавкой и товаром… И больше я его не видел.

– Ты уверен, что это был именно Гиппарх?

– Ну а как же, – развел руками торговец. – Я его по плащу признал.

– Катон! – послышалось с задов повозки. – Он здесь!

Катон отвернулся от торговца и присоединился к Макрону. В полумраке тесного интерьера смутно различался имперский агент, приваленный к скатанной циновке. Он лежал неподвижно, и на секунду показалось, что он мертв. Катон подобрался вплотную к неподвижному телу и, почувствовав, что Септимий все-таки дышит, облегченно перевел дух.

– Он жив. Помоги-ка мне. Давай вытащим его отсюда.

Они отволокли бесчувственное тело за ширму и бережно опустили с повозки на землю. При более ярком свете стало видно, что волосы Септимия свалялись в засохшей крови. Кровь запеклась также на шее и на плече туники.

Макрон поцокал языком.

– Гляди-ка. Какой-то гад чуть не пробил ему голову… Как думаешь, Каратак?

– Похоже на то, – не сразу ответил Катон.

Поднявшись, он окликнул виноторговца и велел принести воды.

– А с ним что делать будем? – указал центурион на Септимия.

Префект почесал подбородок.

– Промоем рану, перевяжем. Затем попробуем привести его в чувство. Если не сумеем, то отнесем в лазарет к хирургу. Так или иначе, но нам нужно его расспросить, и как можно скорее.

Макрон хотел что-то сказать, но тут с кувшином и полоской материи возвратился торговец.

– Надо, чтобы ты пошел в штаб и сообщил об увиденном полководцу, – принимая у него воду и лоскут, сказал Катон.

– Но я же не солдат, – заупрямился толстяк. – Сами идите.

– Закрой рот, – бросил ему префект, – и делай то, что я тебе приказываю. Расскажешь полководцу, что Каратак сбежал из лагеря на повозке Гиппарха. И что я отправляю людей по его следу, на поимку. Пошел!

Толстяк неохотно затрусил прочь, оставляя офицеров с Септимием.

– Подними ему голову, – указал Катон, – только смотри, аккуратно.