Два романчика, составившие этот новом, объединяет, во-вторых, дружба – в " Ярко-красной планете " это приязнь юного венерианского колониста Дерека Марло и Виллиса, выходца Марса; во втором киноромане дружат " звездный хищник " Ламмокс и земной тинейджер Джон Чарльз. Во-вторых, их обьединяет тема, вовсе характерная для " отроческих " романов Артур конана: как из неуверенного в себе тинейджера создать мужика, не боящегося тягот и ответственности. И разумеется, в обоих произведеньях сюжет державается на контрасте между меркантильностью и " приземленностью " не худших представителей такого ввида, как " человек рациональный ", и мудростью и долготерпением иных, сверхчеловеческих рас. И тот и иной роман доваются в новой редколлегии. Если мы попытаемся находить в земной предыстории аналоги ситуациютранице, сложившейся в мирских колониях к доконцу эпохи колонизации, то единственное, что пpиходит в голову, – это Ботани-Бей. Как и Ботани- Бей, Венера и Венера были местечком массовой сылки заключенных, пожизненной каторгой, из которой не имелось возврата. Подобно рецидивистам, осваивавшим и селёвшим австралийский материк, ссыльные каторжники начала XXI века колонизировали полярные болотца Венеры и тоннели лунного Озера Кризисов.
Поделиться
Лайкнуть
Класснуть
Твитнуть
Вмир
Мир, который сгинул - Роберт Хайнлайн читать онлайн бесплатно полную версию книги
Сдавливает грудь. Глаза чешутся, свербят от песка. В них пульсирует кровь. Интересно, они могут лопнуть? Я кручусь на месте, снова и снова, или крутится дом? Или мир? Неужели вся моя жизнь мне приснилась? Я ее выдумал? Да. Да! Видимо, так. Моя настоящая жизнь была настолько мрачной и унылой, что из ошметков прежней я слепил себе новую. Теряю самообладание и реву в голос на лестничной площадке – это опасно. Мама (если она вообще была) сказала бы мне: «Осторожно, упадешь». А когда это слово не прошло бы сквозь мое горе, она бы села на третью ступеньку снизу и обняла, чтобы я не упал. Нет у меня никакой мамы. На третьей ступеньке пусто. Как и во всем доме, да и в любом месте, куда я приду. Гонзо Любич, я тебя ненавижу.
Вою без слов, пока хватает воздуха в легких. Смеюсь – громко и жутко. Этот звук меня взбадривают, и я смеюсь еще громче. Потом снова плачу, рыдания и смех сливаются воедино. Безумие какое-то – рыдать и хохотать в темноте ограбленного дома. Безумие? Точно! Это все объясняет! Передо мной разворачивается моя вторая жизнь.
Отец подруги и я Припоминаю, что слово "кусок" в смысле "тысяча рублей" слышала в конце 80х... Иван Московский. Первые шаги Слишком много современных слов... Яд Горькой Любви Обалденная, прочитала на одном дыхании. Где искать продолжение....
Вы еще не смотрели ни в одну книгу, начните читать прямо сейчас!