– Никакого, мисс, – ответил мистер Суорджин. Мистер Кэмхерст вновь взглянул на меня. Оставалось только надеяться, что он не скандализирован моим вопросом. – Горные змеи не имеют… – взгляд его скользнул в сторону. – У них не развивается подобных признаков, – продолжал он, внеся поправки во фразу, которую намеревался использовать изначально, – до полного созревания. Наш выштранец остается недоразвитым и, таким образом, бесполым.

Это было изумительно. Мне захотелось задать еще множество вопросов, но тут мистер Суорджин заметил экскурсанта, перегнувшегося через ограждение над вольером болотного змея.

– Прошу прощения, – коротко бросил он и устремился к неосторожному джентльмену.

Это оставило меня в смешанных чувствах. С одной стороны, я счастливо лишилась возможности продолжать задавать непристойные вопросы… но, с другой стороны, осталась с мистером Кэмхерстом наедине.

Если, конечно, не считать брата. Он великолепно заменил собой юную леди – по крайней мере, в вопросе соперничества любопытства со знаниями. Эндрю знал о драконах не больше, чем средний молодой человек – то есть, что они огромны, покрыты чешуей и имеют крылья – и, к счастью, оставался в глубине души все тем же восьмилетним мальчишкой. Он начал расспрашивать мистера Кэмхерста сам, что обеспечило нам достаточный повод оставаться в его обществе, пока не пришло время покинуть зверинец (и, стоит добавить, оказаться с наветренной стороны от него). К тому времени я успела вставить в их разговор несколько замечаний и произвести на мистера Кэмхерста впечатление настолько благоприятное, что он угостил меня лимонадом, прежде чем водоворот светской жизни унес его прочь.

(Впрочем, возможно, его очаровала вовсе не беседа со мной, хотя я уверена: он был рад познакомиться с кем-либо, интересующимся им не из-за его состояния. Я почти не помню, во что была одета в тот день, но знаю, что уже не была той тощей, костлявой девчонкой, что гонялась за волкодраком, и платья, пошитые к моему Сезону, придавали моей груди весьма интригующий вид.)

Узнав о походе в зверинец, мама́ была недовольна, но должным образом отредактированный доклад о знакомстве с мистером Кэмхерстом заставил ее несколько смягчиться. И состояние, и воспитание его были вполне приемлемы, но к моему энтузиазму мать отнеслась пренебрежительно.

– Не трать время впустую, Изабелла. Я знаю об этом человеке от миссис Растин. Он не намерен жениться.

Мне достало здравого смысла промолчать о том, что и я не намерена выходить замуж – в данном конкретном случае. Честно говоря, в глубине души я слегка сожалела о том, что мистер Кэмхерст не котируется на рынке женихов. Нет, я не питала к нему «безумной страсти», подобной той, о которой мечтала Аманда Льюис, но он был довольно симпатичен, довольно обаятелен и довольно богат. Мама́ вполне могла мечтать о том, что мне удастся залучить в мужья какого-нибудь холостого виконта, но вовсе не стала бы заставлять меня отказывать мистеру Кэмхерсту, сделай он предложение. Я же надеялась, что муж, которого мне, в конце концов, удастся найти, не запретит мне дружбы с ним – новый знакомый казался очень приятным человеком.

* * *

Конечно, поиски мужа на этом не кончились. Были и танцы, и игры в карты, и утренний шерри, и пятичасовой чай – весь тот вихрь событий, что сопутствует фальчестерским Сезонам. Были и сплетничающие мама́, и тайные изучения семейных финансов, и скандальные известия о наследственном слабоумии – все те подковерные махинации, что сопутствуют охоте на женихов и невест. Скажу откровенно: я предпочла бы худшие из испытаний, что мне пришлось пережить на стезе науки. Но, несмотря на все свои наивные помыслы, я все чаще и чаще оказывалась в приятном обществе мистера Кэмхерста. И вот однажды вечером вся эта история достигла кульминации: за ужином у Ренвика он попросил разрешения навестить нас на следующий день в доме, что мы снимали на Уэстбери-сквер.