Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер (1988)

Как будто на свирели.

У рыцаря стал влажен взор,

В нем вызвал этот птичий хор

Любовное томленье;

В коня шипы вонзая шпор,

Помчался он во весь опор

В каком-то исступленье.

Но вот, коня сбивая с ног,

От скачки рыцарь изнемог,

И посреди дубравы

Он на поляне свежей лег,

Где конь его усталый мог

Щипать густые травы.

«Любовь царит в душе моей.

Мне, мать пречистая, ей-ей,

Час от часу тяжеле.

Мне снилось, что царица фей -

Жена моя и будто с ней

Мы спим в одной постели.

По ней тоскую я душой,

Я не хочу жены другой,

Меня достойной нет Девицы;

Я в поисках объезжу свет,

Чтоб наконец напасть на след

Приснившейся царицы».

Наш рыцарь снова поскакал

По долам и по склонам скал,

И поздно, перед ночью,

Край фей, который он искал,

Среди глуши лесной предстал

Пред рыцарем воочью.

Он смотрит, отирая пот

И широко открывши рот, -

Места пустынны эти:

Как будто вымер весь народ,

Никто навстречу не идет,

Ни женщины, ни дети.

Но вот ужасный великан -

А был он Олифантом зван -

Вдруг выбежал навстречу,

Крича: «Ни с места, мальчуган,

Не то – свидетель Термаган – [123]

Коня я изувечу

Дубиной.

Средь арф и флейт царица фей

Живет в стране чудесной сей

Владычицей единой».

Ответил сэр Топас: «Постой,

Сразимся завтра мы с тобой,

Я за оружьем съезжу;

Ужо – могу поклясться я -

Вот этим острием копья

Попотчую невежу.

Я смело

Твой мерзкий проколю живот

И, только солнышко взойдет,

Дух вышибу из тела».

Тут рыцарь обратился вспять,

А великан в него метать

Стал из пращи каменья;

Но избежал их сэр Топас,

Его господь от смерти спас

За храбрость поведенья.

Внемлите повести моей, -

Она гораздо веселей,

Чем щекот соловьиный.

Я расскажу вам, как домой

Примчался рыцарь удалой

Чрез горы и долины.

Он челядь всю свою созвал

И песни петь ей приказал:

«В сражении кровавом

Иду иль победить, иль пасть;

Велит мне биться к даме страсть

С чудовищем трехглавым.

Покуда воинский убор

Я надеваю, разговор

Ведите меж собою

Про королей, про папский двор,

Про то, как у влюбленных взор

Туманится слезою».

Тут слуги, бывшие при нем,

Поставили бокал с вином

Пред юным господином.

Он выпил все одним глотком

И пряника вкусил потом,

Обсыпанного тмином.

На тело белое свое

Надев исподнее белье

Из ткани полотняной,

Сорочку он покрыл броней,

Чтоб сердце, идя в смертный бой,

Предохранить от раны.

Затем облек себя вокруг

Щитками лат – издельем рук

Искусного еврея,

Поверх всего надел камзол,

Который белизною цвел,

Как чистая лилея.

С кабаньей головою щит

Имел отменно грозный вид;

Над элем и над хлебом

Поклялся рыцарь, что убит

Им будет великан, – сулит

Пусть что угодно небо.

Огнем латунный шлем сверкал,

В кости слоновой меч лежал,

Сапог из мягкой кожи

На каждой был ноге надет,

Поводья испускали свет,

На лунный блеск похожий.

И кипарисовым копьем

С каленым тонким острием

Наш рыцарь красовался.

Конь вороной играл под ним,

Он был в пути неутомим,

Нигде не спотыкался.

Рассказу

Тут перерыв – конец главы.

Хотите дальше слушать вы?

Что ж, я продолжу сразу.

О рыцари и дамы, вас

Прошу не прерывать рассказ,

Который поведу я.