Анри снова не ответил. Включил радио. Салон заполнила зажигательная песня. Мелодия была до боли знакомая, а слова — непонятные. На французском. Через пять секунд Плахов и Рогов узнали песню и рассмеялись.

— Что, Анри, нравится тебе песня? — вкрадчиво начал Василий.

— Неплохая мелодия нот,— сквозь зубы ответил Анри.— А содержание — о свободном человеке, который бежит впереди всех.

— «Нас не догонят»,— перевел на русский Плахов.

— Анри, это русская группа,— пояснил Рогов,— потому и мелодия нот неплохая. А называется она «Та-ту». Запомни, Анри: «Та-ту»!

— Вась, а знаешь анекдот, как называется соответствующая мужская группа?.. Ну, дуэт милых мальчиков?..

— Как?

— «Тот-Того»...

Засмеялся даже Егоров...

Полицейская конспиративная квартира не слишком впечатлила питерских «убойщиков». Маленькая комната и маленький балкон с огромным кактусом, крохотная кухня и миниатюрный душ.

— Это вам,— Перес передал ключи Егорову.

— М-да,— промычал Рогов.

— Говорил же, общага,— напомнил Плахов.

— Это просто небольшая конспиративная квартира. Для встреч с агентами.

— И для интимных тоже,— хохотнул Егоров.

— Может, это у вас в России так,— возмутился Анри,— а здесь такое не принято.

— Ну да, во Франции, как известно, секса нет! — усмехнулся Плахов.

Анри шутки не понял

— Здесь же всего два дивана! — встревожился Рогов, оглядев комнату.

Ему не улыбалось делить ложе с коллегами.

— Есть еще эта... как ее... говорилка?

Все недоуменно воззрились на Анри и успокоились, лишь когда он, кряхтя, извлек из-за шкафа раскладушку.

— Говорилка — это беседка,— пояснил Плахов.— А это — раскладушка.

— Складушка,— согласился Анри.

— Как раз для Рогова,— сказал Егоров.

— Почему для меня?!

— Тебе для роста полезно.

— Конечно, все лучшее всегда для меня... Складушка-нескладушка...

Василий только делал вид, что недоволен жизнью. На самом деле ему все нравилось: и квартирка, и вид с балкона, куда он уже успел сунуть нос, и даже раскладушка, и слово «говорилка» понравилось, а самое главное — что он сейчас примет душ (надо думать, у французов не отключают летом горячую воду; хотя и холодной можно — не графья!..) и пойдет гулять по Каннам.

— Когда Троицкого будем задерживать? — спросил добросовестный Плахов.

— Это я с комиссаром должен иметь тактический совет. Завтра показ его фильма.

— А где он сейчас?

— У себя на яхте. Напротив маяка.

Егоров вытащил из сумки матрешку, повертел ее двумя пальцами в воздухе, вкусно причмокнул.

— Это вам, детектив. Сувенир на память.

— Мерси! — сдержанно поблагодарил Анри.

Как человеку с русскими корнями, никогда не бывавшему на своей заснеженной исторической родине, все знакомые, попадавшие в Россию, считали своим долгом привезти ему в подарок матрешку. У него дома их скопилась уже целая полка. Этот русский полицейский еще ладно — привез маленькую. А то ведь случалось... Одна матрешка была размером примерно со слона — с Шаляпиным на переднем плане.

— Скажите, а во Дворец попасть можно? — несмело заикнулся Егоров.— Билет достать или контрамарку? Для старшего группы. Это моя мечта.

— Билетов давно нет,— развел руками Анри.— Их раскупают за много месяцев. Поймите, это же Каннский фестиваль...

— Тогда провести? Вы же полиция?

В Петербурге он, Егоров, уж нашел бы способ провести на просмотр в Дом кино французского полицейского!.. В Доме кино, впрочем, Егоров ни разу не был, но знал, что такой существует и что там бывают просмотры.

— Невозможно...—решительно помотал головой Перес— Да, совсем забыл. Здесь деньги за билеты и ваши расходы. На всех.

Перес вручил конверт Егорову.

— Командировочные,— деловито кивнул Егоров.— Я распределю.