Юность Пикассо в Париже - Гэри Ван Хаас (2011)

Картины Эль Греко, Гойи и других живописцев продолжали действовать на воображение Пабло на протяжении всей его жизни, и он постоянно использовал эти произведения, вводя их элементы в собственные работы. Он регулярно посещал Прадо и там копировал картины, делал с них наброски. Особенно часто он обращался к «Портрету матадора Пепе Илло» и офорту Гойи из серии «Капричос» под названием «Он хорошо натянут» с изображением Селестины, глядящей на чулки молодой чувственной махи.

Пабло напряженно работал, но весной 1898 года почувствовал, что заболел: зима была суровой, и он все время мерз в нетопленом Прадо. Молодой художник отправился поправлять здоровье в каталонскую деревню Хорта-де-Эбро.

Когда в начале 1899 года Пабло вернулся в Барселону, он ощутил, что, хлебнув лишений, наконец стал настоящим живописцем. Живя в одиночестве в деревне, он научился рассчитывать только на себя самого, спать на открытом воздухе, питаться чем попало. Там он выучил каталонский язык и стал довольно бегло на нем говорить.

Спустя два месяца, строго следуя своим принципам, Пабло решил покончить со школой. Он противился планам отца, который хотел по-прежнему наблюдать за его обучением. Хосе, узнав о решении Пабло, разозлился. Он не скрывал своего отношения к поведению сына, но тот был непреклонен. Открыто отклоняя отцовское давление, Пабло стал использовать фамилию матери – Пикассо. Некоторые работы того времени он подписывал «П. Р. Пикассо», а к концу 1901 года совершенно отказался от имени отца.

Глава 5

Снова в Барселоне

1899 год

Пабло вернулся в Барселону – к тесному кругу друзей и знакомых, презирающих академию. Большинство этих людей были каталонскими художниками и писателями, которые постоянно обсуждали то, как развивается искусство в Париже. Все они регулярно встречались в таверне «Четыре кота», стилизованной под знаменитое парижское кафе «Черный кот». Именно в этом оживленном и всеми любимом месте в феврале 1900 года, на сломе веков, Пабло устроил свою первую выставку.

Там были представлены работы в различных техниках, в основном небольшие, по содержанию – очень личные: главным образом портреты знакомых. Одна особенно мрачная картина маслом называлась «Последние мгновения»: на ней был изображен священник у постели умирающей женщины. Эту работу затем включили в экспозицию испанской секции на Всемирной выставке 1900 года в Париже.

Молодого художника, разумеется, не могла оставить равнодушным ночная жизнь Барселоны, где вдоль улиц ярко горели газовые лампы и по оживленным бульварам ездили красивые кареты, запряженные лошадьми. Повсюду прохаживались толпы веселых людей, одетых по последней викторианской моде; на каждом углу их зазывали в кафе и закусочные. Пабло видел там и дешевых шлюх, ищущих клиентов по барам и аллеям, и элегантно одетых дам, которые, прогуливаясь с мужьями, с недовольными минами тащили их прочь, чтобы те не смотрели на девок.

Вдоль узких тротуаров располагались милые кафе, на столиках горели свечи; на фасадах домов мерцали витрины магазинов, светились окна, уютно угнездившиеся над сутолокой и суматохой ночного города.

На порог одного маленького кафе, где часто бывал Пабло, вышел толстяк-бармен тридцати с чем-то лет с сильно отросшими черными сальными волосами и длинными усами, в фартуке, который топорщился на его толстом брюхе. Он с руганью толкнул дверь и вышвырнул на мокрую булыжную мостовую старого пьяницу. Тот упал в грязь лицом и стал выкрикивать ругательства, а бармен, подкрутив усы и задрав нос, вернулся в зал.

Тускло освещенное помещение наполняли шум, дым и смрад. Вдоль длинной барной стойки теснились около двадцати столиков, за которыми плечом к плечу сидели мужчины и женщины. Они болтали о том о сем, шумно спорили, пили и смеялись.