Восточная мудрость - Омар Хайям, Конфуций, Саади Ширази, Лао-цзы

Один человек, пожалев старика,

Купил благодарность ценой медяка,

Но позже свершил преступление он

И был властелином на смерть осужден.

По случаю казни волненье умов,

Народ любопытный на кровлях домов.

Был тут же и нищий. Что ж видит? О страх!

Его благодетель под стражей, в цепях.

О том подаянии вспомнил старик,

В нем глас состраданья к бедняге возник,

И крик исступленный он поднял тогда:

«О люди! Султан наш скончался! Беда!»

Кричал он и руки ломал над главой.

Услышавши крик сей, турецкий конвой

С испуганным воплем, себя по лицу

И в грудь ударяя, помчался к дворцу;

Примчались к султанским палатам стремглав

И видят, что царь их по-прежнему здрав.

Преступник меж тем в суматохе сбежал,

А схваченный старец пред шахом предстал.

Спросил его шах: «Отвечай мне, старик,

Что значил безумный и дерзкий твой крик?

Я верой и правдою правил страной,

Зачем же народу грозил ты бедой?»

Бестрепетно шаху ответил дервиш:

«О ты, что со славой над миром царишь!

От криков моих не страдал ты ничем,

Несчастного спас я от казни меж тем!»

Властитель был речью такой изумлен,

И старцу простил прегрешение он.

А бедный преступник меж дебрей и скал,

На каждом шагу спотыкаясь, бежал.

Спросил его встречный: «Поведай, о друг,

Как мог ты от казни избавиться вдруг?»

Ответил бежавший: «Меня – то не ложь –

Спасла благодарность за доданный грош».

Ведь в землю затем зарывают зерно,

Чтоб пищу давало голодным оно.

Смотри, сколько пользы порой от гроша,

От камешка пал Голиаф, не дыша.

Сей мысли пророка и честь, и хвала,

Что щедрость и благо – гонители зла.

Поэтому в царстве Бу-Бекра Зенги

Не знают о том, что такое враги.

Всем миром владеть я желаю тебе,

Чтоб мир приобщился счастливой судьбе,

Ведь в царстве твоем благоденствует люд

И розы без терний колючих цветут.

В сем мире ты тень от лучей божества,

И память пророка в тебе так жива.

А если не всеми ты признан, о шах,

Что ж? Тайны не всем открывает Аллах!

Рассказ

Раз некто во сне увидал страшный суд.

Вопит в исступленьи и в ужасе люд.

От зноя земля – раскаленная медь,

Мозги у людей начинают кипеть.

Лишь в муже едином смятения нет –

Он в платье избранников божьих одет.

«Скажи, о избранник, – тут спящий воззвал, –

Кто в пользу твою на суде показал?»

Ответил: «Пред дверью моею лоза

Росла, и под ней утомленно глаза

Смежил божий странник, нуждой изможден.

Проснувшись, взмолился к создателю он:

«Сего человека спаси, о мой бог!

Он мне отдохнуть от страданий помог».

Ах, снова напомнил мне этот рассказ

Владыку, под чьим управленьем Шираз.

Под сенью его весь ширазский народ

Над скатертью благ и вкушает и пьет.

Кто щедр, тот – плодовое древо садов,

Другие ж – бесплодное древо для дров.

Бесплодное древо, срубивши, сожгут,

Плодовое древо всегда берегут.

О, многие лета тебе! Каждый день

Даришь ты плоды и богатую тень!

О недостойных милосердия

Я много сказал здесь о щедрости слов,

Но знай, что не всякий достоин даров.

Да будет злодей разорен и казнен,

Стервятник лихой оперенья лишен.

Своих ненавистников ведая цель,

Злодеев оружьем снабдишь ты ужель?

Исторгни колючий кустарник, о шах,

И только заботься о древе в плодах.

О шах, только тех назначай к должностям,

Кто ласков и чуток и добр к беднякам,

Но милостив к злобным не будь потому,

Что зло нанесешь ты народу всему.