Охотникам того времени приходилось мириться с тем, что Охоту одобряли не все. Большинство населения она в какой-то степени привлекала, но силы закона и правопорядка не признавали ее и преследовали участников. Полиция многих стран относилась к охотникам как к обычным преступникам.

Теперь, по прошествии веков, мы заново открыли способ держать человеческие страсти в узде – способ, издревле известный природе. Она делает это, убивая людей.

В литературе двадцатого и двадцать первого веков часто встречаются одинокие, несчастные персонажи, влачащие свою бессмысленную жизнь до глубокой старости. В наше время их больше нет: старики долго не заживаются. Им не хватает сил и проворства увернуться от выстрелов, поливающих наши улицы подобно былому дождю.

Дети, напротив, быстро учатся избегать огня.

Никто больше не вопрошает: «Когда же прекратятся эти убийства?» Все понимают, что прекратятся они, только когда остановится сама жизнь.

1

На сентябрьском собрании жители Кин-Вэлли в штате Нью-Йорк постановили выдать Гарольду Эрдману лучший городской револьвер, винтажный «смит-и-вессон» сорок четвертого калибра, чтобы он мог поохотиться на острове Эсмеральда.

Выбрали Гарольда потому, что он вызвался сам, не имел близких родственников, был холост, здоров, хорошо умел драться и готов был выполнить свою часть сделки, то есть передать городу пятьдесят процентов призовых денег – если, конечно, выживет.

Сначала ему предстояло доехать до Майами, то автостопом, то на автобусах. У него еле-еле хватало, чтобы долететь оттуда до Эсмеральды в юго-восточной части Багамских островов, где разрешалась Охота. Поездка между штатами Нью-Йорк и Флорида считалась крайне опасной. Говорили, что там повсюду рыщут шайки бандитов, жестоких и кровожадных. Кроме того, на пути встречаются заброшенные районы с промышленными свалками, до сих пор изрыгающими ядовитые газы, как будто сама земля стремится очиститься от химикатов и радиации. Такое излучение убивает человека на месте. А если благополучно минуешь все эти ужасы, остаются еще южные города, чьи совершенно озверевшие обитатели грабят, убивают, а порой и едят пришлых.

Ходило много таких баек, в которых, как известно, всегда присутствует доля правды, но Гарольда они не слишком пугали. Он готов был многим рискнуть, лишь бы выбраться из умирающего городишки в напрочь отравленных Адирондакских горах и хоть что-то совершить в своей жизни. Единственным его шансом была Охота.

Гарольд двигался легко для своих внушительных габаритов и был проворнее, чем казалось с виду. Этакий дружелюбный деревенский паренек, круглолицый, с приветливой улыбкой и все подмечающими глазами. Физиономия небритая, давно не стриженные черные волосы падают на воротник поношенной клетчатой куртки. Перед отъездом ему исполнилось двадцать восемь, и больше всего он походил на медведя, разбуженного до окончания спячки – большого, сонного и довольно симпатичного. Хороший пример того, как обманчива может быть внешность.

2

– Значит, едешь все-таки, – сказал Аллан.

Гарольд кивнул. Разговор происходил через час после городского собрания; они вместе поели и теперь сидели на передней веранде дома Аллана на Еловом Холме. Солнце понемногу опускалось за горы.

Аллан, лучший друг Гарольда, тоже хотел бы отправиться на Охоту, но не мог бросить мать и двух младших сестер – без единственного кормильца они бы просто не выжили. Хорошо Гарольду, у него никого из родных не осталось. Мать умерла от туберкулеза, когда ему было пятнадцать, а молчаливый суровый отец вскоре после этого ушел искать работу на юге, и больше о нем не слышали.

– Говорят, на Карибах тепло круглый год, – сказал Аллан. – И все удобства у них там, как в тех старых журналах в школе. Ванные с горячей и холодной водой. В ресторанах все натуральное. Люди хорошо одеваются и живут припеваючи.