Сент-Джеймс наклонился над Чентел, опершись обеими руками о борта корыта; вид у него был неумолимый.

– В любом случае мы поженимся через четыре дня. И я вас предупреждаю, когда вы станете моей женой, не смейте даже и подумать о том, чтобы поднять на меня руку или пролить на меня хоть каплю воды. В следующий раз это закончится для вас намного хуже! Понятно?

Подбородок у Чентел дрожал, но она ответила ему твердым голосом:

– Помните, милорд, что вы не будете мне настоящим мужем, и не рассчитывайте на то, что сможете мною командовать!

– В течение полугода – могу и буду! – не унимался Ричард.

– Эти шесть месяцев будут для меня кошмаром! – не осталась в долгу Чентел.

Сент-Джеймс без предупреждения поднял ее за подмышки и вытащил из корыта. Прижав к себе, он поцеловал ее – страстно и грубо. Она ощутила мыльный привкус на его губах, чувствовала, как его руки поглаживают с боков ее грудь. Голова ее закружилась, по телу пробежала дрожь – не от холода, а от неизвестно откуда взявшегося жара, который охватил ее всю.

Наконец он оторвался от ее губ; глаза его были совсем темными, а взгляд таким же ошеломленным, как и у Чентел. Неожиданно он выпустил ее из объятий и отодвинулся; лишившись опоры, девушка вновь упала в корыто.

– Через четыре дня в моей часовне. – Сент-Джеймс резко повернулся, вскочил на лошадь и ускакал галопом, не оглядываясь.

Чентел сидела в мыльной пене; самое удивительное, что она была рада холодной воде, охладившей ее разгоряченное тело. В замешательстве она закрыла глаза. Неужели это все только что было с ней?

Три часа спустя Чентел сидела в гостиной, одетая в свое любимое муслиновое платье персикового цвета. Приближалось время чая. Из коридора послышались чьи-то шаги. Ожидая увидеть Тедди, она подняла голову, но это был Чед. И Чентел с досадой нахмурилась. Она ждала именно Тедди, которого хотела подвергнуть допросу, по сравнению с которым побледнели бы пытки испанской инквизиции.

– Чентел, ты не видела Тедди? – спросил ее Чед, как только вошел.

– Нет, – ответила она, потянувшись за печеньем и всем своим видом изображая безразличие. – Разве он провел день не с тобой? Я думала, что у вас были какие-то общие дела.

– Да, были, – ответил Чед, усаживаясь и оглядывая чайный столик. – Мы собирались пойти вместе на аукцион у Питершема, но Тедди так и не появился.

При этих словах Чентел поперхнулась и закашлялась. Чед внимательно посмотрел на нее и озабоченно спросил:

– Все в порядке, кузина?

– Да, – ответила Чентел слабым голосом, сделав глоток чаю. – Интересно, что могло его задержать?

– Не сомневаюсь, что мы скоро это узнаем. Тедди никогда не пропускает чай. Этой привычке он не изменил ни разу в течение того времени, что я его знаю.

– Да, ты прав. Нам просто надо немного подождать, – немного успокоилась Чентел.

Чед снова изучающе на нее посмотрел и спросил:

– В чем дело? Ты неважно выглядишь. Чентел печально улыбнулась и покачала головой.

– Может, у тебя мигрень? – продолжал допытываться Чед.

– Да, у меня болит голова. Но когда же он придет? – не скрывая своего нетерпения, вздохнула Чентел.

Послышалось немузыкальное мурлыканье. Кто-то, напевавший все более и более фальшиво, подходил к гостиной; наконец дверь отворилась, и на пороге появился Тедди. Он выглядел гораздо хуже, чем обычно; нос его был на редкость красен, а одежда сильно помята.

– Добрый день, – поприветствовал он сидящих в комнате, торжественно подняв руку. – Я пришел пить чай.

Широкая сияющая улыбка осветила его веснушчатое лицо. Нетвердым шагом он добрался до середины гостиной, наткнулся на стул, опрокинул его и, взглянув на молча наблюдавших за ним сестрой и кузеном, прищурился, словно для того, чтобы получше разглядеть, кто перед ним сидит. Наконец, узнав Чеда, он радостно воскликнул:

– Привет, Чед. Рад, что ты здесь. Я хочу изви… изви… словом, прости меня за это утро.