Космопорт - Сергей Чернов (1999)

— Не, ни в коем случае. Фонд, нас финансирующий, чисто азиатский. Но корпорации, в него входящие, по крайней мере, некоторые из них, являются ТНК. Так что найти или нанять специалиста американского или европейского происхождения для них несложно. Возможно, даже на постоянной основе в какой-то из них и работает мистер Крейн.

— Так-так… и появление американца, представителя инвестирующего фонда, произвело на казахов неизгладимое впечатление, — спойлерит Бушуев.

— Вам не интересно рассказывать, Станислав Алексеевич. Вы сразу обо всём наперёд догадываетесь. Хорошо, что не обо всём.

— Говорите, говорите, Виктор! Я ни о чём не догадалась! — смеётся Сартава.

— Линдон Крейн ошарашил и нашу сторону, вот в чём главная фишка. Он сразу дал всем понять, что решающий голос именно за ним. Именно он решает, придёт Агентство на Байконур или нет. Наши скромно промолчали, казахи почти мгновенно перестали упираться. Линдон прямо сказал, что инвестфонд не намерен платить казахам ни цента просто так. Попытка казахов поднять цену за имущество комплекса «Энергия-Буран» буквально испарилась. Согласились на символическую цену в один доллар.

— Ох, ты ж… казахскую их мать… — непроизвольно выдаёт Федотов.

— После этого Линдон раскрутил казахов на золотой кредит. Они инвестируют в Агентство два миллиарда долларов в форме физического золота.

Лица проректоров, всех троих, вызывают в памяти финальную сцену бессмертного гоголевского «Ревизора».

— Что вы так смотрите? — я вовсе не испытываю ликования. — Отдавать-то тоже физическим золотом, причём с изрядными процентами.

— Ну, это когда ещё, — успокаивает Бушуев, внимательно выслушав условия кредита. — Ты своим первым инвесторам ещё больше пообещал. Как будто точно знаешь, где на Луне тебя сотни тонн драгметаллов ждут.

— Не знаю, — тяжко вздыхаю. — Точно знаю, что есть, не может не быть.

Знать точное место не знаю, зато знаю, где надо искать в первую очередь. Подумаешь, бином Ньютона!

2 мая, четверг, время 17:30.

Москва, ул. Большая Дмитровка, р-н «Соната».

— Виктор, Света! — Иннокентий приветствует нас, мы — его. — Не будете возражать против ещё одного участника нашей компании?

— Места вроде хватает, почему нет?

— Сергей Анатольевич, — представляется невысокий и круглолицый мужчина.

Жму его почти крепкую руку, удерживаюсь от сощуривания при отблеске от лысины спереди.

— Мой начальник, — упоминает важное обстоятельство Иннокентий.

Уговорить его составить нам компанию сначала не получалось, но затем…

— Понимаете, Виктор, у нас сейчас запарка, сложности в работе. Вот нет никакого настроения, — так он вчера отвечал по телефону.

— Что-то случилось? — интересуюсь по-светски вежливо.

— Понимаете, тестя моего на пенсию отправили. Мог бы ещё поработать, некоторые и в его возрасте крепко сидят, но…

— Интриги, подковёрная возня, деревянные игрушки, прибитые к полу? — мой тон по-прежнему эталон для светской беседы.

— Вы всё правильно понимаете. Так что поймите меня правильно ещё раз, — вздыхает Иннокентий. — Не до развлечений, бегаем уже по Подмосковью, даже за дачные домики берёмся.

— Даже понимать не хочу, Иннокентий Романович, — по-прежнему говорю лёгким тоном, но уже с небольшим натиском. — Вы забыли, кто я. Генеральный директор космического Агентства, мультимиллиардер. А значит, что? Ну, вы же догадливый!

— Ох, ёксель! Извините, Виктор, вырвалось. Я думал, вы шутите.

— Вообще-то обожаю юмор, но вы-то должны знать, что в любой шутке только доля шутки. Хотите, ещё пошучу? Ну, чисто для развлечения?

— Ну, попробуйте… — совершенно мужик теряется.

— Я рад, что у вас проблемы. Значит, могу купить вас задёшево, — немного подумав, докидываю: — И это не шутка. А теперь догадывайтесь, где я пошутил.