Стреляющие камни - Александр Щелоков (2007)

— Скажи ему, Махбуб, — это дешево. Я стою значительно дороже. И они об этом знают. Нет, постой, так не надо. Скажи им, что они ошибаются. Капитан Курков свою жизнь ценит дороже, и она обойдется моджахедам во столько, во сколько он ее ценит сам. Так и скажи.

Вдруг он вспомнил о змее, про которую забыл в пылу боя. Махнув рукой, чтобы увели пленного, подошел к месту, где лежал в засаде. Все здесь оставалось на своих местах — бурый камень, щебенка, политая маслянистой кровью. Не было только змеи. Куда она делась, никто не видел…

* * *

Вызов в штаб для Куркова стал неожиданностью. Полковник Хохлов, увидев капитана, развел руками:

— Учти, Виталий, тебя я не продавал. Тебя у меня украли…

Генерал Буслаев оглядел капитана с головы до ног. Отметил с удовлетворением коричневого цвета лицо, опаленное солнцем Афгана, усталые спокойные глаза, подтянутую фигуру, выгоревшую камуфлированную форму. Было видно: перед ним не новичок, а бывалый, обстрелянный вояка.

Выслушав доклад о прибытии, генерал протянул капитану руку.

— Здравствуй, Курков. Гадаешь, зачем тебя вызвали?

— Нет, товарищ генерал, не гадаю.

— Что так? Не интересно?

— Зачем время терять? Сами скажете. Это раньше считалось: «меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют». А вот послали. Теперь уже ничему не удивляюсь.

— Резонно. О том, что мы дальше Кушки забрались, я как-то и не думал.

— Да и я об этом не думаю. Времени нет. Сказал просто так, к слову.

Буслаев уже не слушал его. Лимит теплоты, отмерянный им на каждого подчиненного, был исчерпан. Генерал перешел к делу:

— У командования, капитан, есть намерение бросить тебя на укрепление важного объекта.

За годы службы Курков привык к переездам и новым назначениям, но привыкнуть к оскорбительному слову «бросить» никак не мог. Оно унижало его, поскольку бросающий, хотел он того сам или нет, обходился с офицером как с бездушной куклой, которую можно взять за шкирку и зашвырнуть в любую даль, в любую дыру. Кстати, в Москву или в группы войск, стоявшие в странах Европы, никого не бросали. Туда только переводили. Но объяснять генералу что-то личное не имело смысла: могло обойтись себе дороже.

— И куда меня бросите, если не секрет? — постаравшись вложить в слова как можно больше осуждения, спросил Курков.

— База Маман. Слыхал? Нет? Теперь услышишь. Объект важный, а вокруг него что-то затевается. Там нужен человек, который может самостоятельно оценивать обстановку и принимать решения. Нынешний командир капитан Макарчук пойдет на другую должность.

Курков не собирался оставлять свою роту, менять ее на другую. Человека засасывает дело, каким бы поганым оно ни было. Другой на его месте, почуяв, что теперь не придется ходить в рейды и каждый день рисковать головой, поднял бы обе руки вверх в знак согласия. А Курков стал сопротивляться, нисколько не лицемеря. Он давно и твердо усвоил истину: хорошо там, где его самого нет. А коли он уже в Афганистане, тут ему нигде хорошо быть не может.

Макарчука Курков никогда не знал и фамилию эту услыхал только от генерала, но одно звание — капитан — позволяло высказать свое мнение:

— Извините, товарищ генерал, но, как говорят, хрен на хрен менять — только время терять. Он — капитан, я — капитан…

— Макарчук — хрен вялый, подсохший. Ты — свежий, острый. И потом, — генерал придал голосу железные нотки, — я тебя уговариваю для приличия. Приказ уже подписан.

— Если так, что я могу сказать?

— Скажи: «Есть!» — и приступай. Вопросы имеешь?

— Что затевается вокруг базы и чего мне ждать?