Я плохо помню, как мы, сделав круг по зале, останавливаемся в самом центре. Меня — как и почти каждую из девиц, — должен был вести отец, но он, конечно же, не настаивает на своём праве, оставив это великому князю. Эмиль, будто всю жизнь участвовавший в подобных приёмах, дожидается представления последней девушки и, галантно целуя мою дрожащую руку, отходит вместе с прочими родителями.

Построившись в две колонны лицом друг к другу, воспитанницы — я в том числе — исполняют первый танец. Завершить его, не оконфузившись, я могу лишь по тому, что тело знает каждое движение наизусть. Отговорившись от последующего танца нездоровьем, сбегаю на галерею, где и сижу уже последние десять минут.

— А вот и ты! — Алиса внезапно появляется из-за огромной вазы с цветами, за которой я позорно прячусь на низенькой софе. — Ты что тут делаешь? Если Мила потеряет тебя снова, ей несдобровать.

— Давишь на совесть? — бурчу я, обрывая лепестки пиона, выдернутого из букета.

— Отнюдь, всего лишь предупреждаю. — Алиса опускается рядом. — Все только о тебе и говорят, — шепчет она, наклоняясь поближе. — Это правда, что вы держались за руки?

Мне даже не требуется уточнять, о чём речь, и так всё понятно. Да… Мастер конспирации из меня — просто блеск!

— О боги! — Не могу сдержать страдальческий стон, пряча лицо в ладонях. — Клянусь, остаться с ним наедине — последнее, чего я хотела!

Но Алиса мне не верит. Она с сомнением хмыкает, продолжая:

— Я вовсе не виню тебя. Просто думала, мы подруги. Думала, ты захочешь поделиться своими планами. Кажется, я ошиблась.

Она уходит так стремительно, что я не успеваю вымолвить и слова. За что мне всё это! От злости потрошу остатки цветка. Бледно-розовые лепестки сыплются на пол, и я топчу их носком туфли.

— Лияра Армфельт! Леди так себя не ведут! — Откуда ни возьмись появляется Мила. — Что за капризы сегодня, ваше благородие? Сначала на бал не хотите, затем сбегаете, а потом и с великим князем вдали от всех милуетесь? Радуйтесь, что на таких приёмах больше мужчин, озабоченных поиском красивой жены, чем тех, кто в первую очередь думает о репутации! Ещё одна такая выходка…

— А может я вовсе не хочу замуж! — выпаливаю, не давая ей отчитать меня по полной. — Может, мне всё равно, кто и что подумает?! Вернусь в отцово поместье подальше от этой ужасной столицы и буду учиться вести дела на заводах! Тогда мне ни один мужчина будет не указ!

Мила в ужасе ахает.

— Вы что такое треплете-то, баронесса! Неужто влюбились в великого князя?!

Отчаянно хочется зарычать от злости, но я усилием воли беру себя в руки. Не хватало ещё гувернантку до сердечного приступа довести таким поведением.

— О боги, Мила, конечно нет! Это всё ужасная случайность!

— И что же это за случайность, дочь?

Маменька выходит из-за вазы, за которой — уверена — стояла всё это время. Её суровый, но такой знакомый взгляд заставляет оцепенеть. Вспоминаю, как она плакала в час моей казни, размазывая краску для ресниц по щекам, как злилась на отца за вычёркивание меня из семьи. Чтобы самой не разреветься, я делаю оскорблённый вид и отворачиваюсь.

Жестом отпустив Милу, Инесс фон Армфельт с достоинством усаживается рядом на софу. Такой я знаю её всю жизнь: идеально прямая спина, золотые с проблеском седины волосы всегда собраны в объёмный пучок, платье со скромным вырезом, а руки никогда не оголяются выше запястий. Рядом с низеньким, пухлым отцом с его лысиной и шикарными усами она выглядит поистине королевой. Мама никогда не позволяет себе бурных эмоций: эта черта у меня от отца. Вот и сейчас она спокойно отряхивает лепестки пиона с моего платья и замечает:

— Ты прекрасно выглядишь, Лия.

Сказано это таким тоном, словно я сделала неудачное па в танце. От отца подобные слова были бы наивысшим комплиментом, но расшевелить маменьку может, похоже, лишь моя казнь.