Без разрешения - Эля Муратова

Что это было? До сих пор не могу врубиться. Алёхина права на сто процентов. Не стоит ради интрижки в офисе ставить под угрозу работу всего коллектива.

Да, безусловно, Мамаева хороша собой. И будь мы в других обстоятельствах, я бы воспользовался шансом и додавил её…

Но мы там, где мы есть. Я — начальник. Она — подчинённая. Да и к тому же, эта странная тема с её мужем. Зачем соврала мне? Не понимаю. Но мне абсолютно точно это не нравится.

Дело Титана у меня сейчас в безусловном приоритете. Это мой шанс реабилитироваться после позорно проигранного в прошлом году прокуратуре иска Стройинвеста. И я не намерен его упускать.

Позволить женщине, даже такой красивой как Альбина, встать между мной и клиентом? Вот прям вряд ли. Это абсолютно нерационально.

На Мамаевой так и написано ПРОБЛЕМА. Ведёт себя странно. То целует меня в ответ, то отталкивает. Такое чувство, что она с головой не дружит.

Иначе как объяснить этот её странный затык с разрешением? Явно же не девственница, раз была замужем.

А, короче! На хрен.

Проходим с Арчи все запланированные процедуры. Мой боец стойко терпит, когда врач берёт у него анализы. Треплю пса за ухом, пообещав прогуляться, как следует, после.

Уточнив у доктора, нет ли противопоказаний, и получив добро, везу Арчи в парк. Он, как кузнечик, скачет вокруг меня, пока я пытаюсь напялить на него поводок. С грехом пополам мне это удаётся.

На входе в парк покупаю свежеиспечённую булку и горячий апельсиновый чай с облепихой. Неспешно потягивая ароматный напиток через трубочку, направляюсь вглубь парковой зоны. Туда, где расположено очень крутое и мало кому известное место — пруд с утками.

Несмотря на зимнее время года, они не улетают в тёплые края. Я читал об этом. Птицы каким-то образом понимают, что в городе зимой им прокормиться будет легче. Благо, что желающие подкинуть уткам еды не переводятся.

Я редко захаживаю сюда, в основном, в тех случаях, когда везу Арчи к ветеринару. Мой парень любит это место. Здесь ему бегать в разы привольнее, чем на нашем обычном пятачке у дома.

Спускаю Арчи с поводка. Он весело лает, пугая птиц. В утренней тишине парка, где практически нет людей, это звучит, как выстрел.

Пока Арчи развлекается, отламываю маленькие куски от булки. Утки небольшой стайкой собрались в полынье, расположенной под невысоким мостом из природного камня. Бросаю в воду такую желанную для птиц еду. Как только очередной кусочек падает на гладь пруда, утки наперегонки бросаются к нему. Побеждает сильнейший, конечно. Как всегда…

Сзади меня слышится звонкий детский голосок. Кажется, это девочка.

— Мам… Я тоже хочу покормить птичек.

Женский голос в ответ:

— Для этого надо купить хлеба, Иванка. А это означает, что придётся вернуться назад. Я не могу столько ходить на этих каблуках!

Оборачиваюсь резко. Так и есть. Олеся. Бывшая жена Литвинова. Та самая, с которой меня когда-то угораздило попасть в премерзкую историю.

Смотрит на меня, как будто ждала моего взгляда. Рядом с ней девочка примерно лет… не знаю. Я с трудом определяю возраст детей, у меня же их нет. Старше пяти, но младше десяти, однозначно.

На девочке парка с белой опушкой. Такого же цвета шапка и варежки. Выглядит, как маленькая принцесса из сказки, с этими своими прозрачно-голубыми глазами и вьющимися тугими локонами. Лёхина дочь…

— Привет, Олеся, — здороваюсь первым.

Мне нечего стыдиться. В отличие от неё.

Улыбается жеманно, приоткрывая отбеленные, как санфаянс моей бабушки, зубы.

— О, Захар! Какая неожиданность. Приятно встретить тебя здесь!

Девочка внимательно смотрит на булку, зажатую в моей руке. Понимаю, чего она хочет. Протягиваю ей остатки батона.

— Привет. Меня зовут Захар. Хочешь покормить уток? Здесь ещё осталось.

Робко кивает с надеждой. Подойдя ближе, шепчет: «Спасибо…»

Ободряюще ей подмигиваю. Её щёчки розовеют.