Если только ты - Хлоя Лиезе

Я не тот человек, на чьё слово можно положиться. Я давал обещания и нарушал их. Я лгал и клялся, что говорю правду. Но тут нет никакого обещания, которое я не смогу сдержать. Я не клянусь измениться, зная, что скачусь под откос. Я обещаю лишь выглядеть исправившимся, притвориться, будто переживаю позитивные изменения, пока она стремится к собственной трансформации.

И всё же мне надо быть осторожным. Регулярно оказываться в компании Зигги Бергман, соглашаться намеренно запятнать её имя и позволять ей обелить моё — всё это потребует внушительных усилий и заботы с моей стороны, чтобы я не нанёс ей долгосрочного урона.

Обычно я не забочусь и не прикладываю усилия ни в чём, кроме хоккея. И секса. Ну, иногда в том, чтобы напиться до невероятной степени. Но что ещё мне делать в следующие несколько недель, пока моя нога заживает? Сидеть в трусах и ждать, пока кризис с моим публичным имиджем сам каким-то чудом разрешится?

Притворная дружба — это звучит приятно. У меня нет настоящих друзей, кроме Рена, и я не планирую обретать друга в лице Зигги. Я не подпускаю других, ведь она лишь узнают, как сильно я их разочарую. Я не позволяю себе заботиться о других людях, потому они слишком легко могут исчезнуть, когда они нужны мне сильнее всего.

Зигги не угрожает всему этому. Она не будет моим настоящим другом. Я не подпущу её к себе. И я определённо не буду о ней заботиться. Всё будет просто, как только мы запустим наш план в действие — взаимовыгодный деловой пиар-ход, ничего более.

Так что я с абсолютной уверенностью откидываюсь на шезлонг и говорю ей:

— Я серьёзно.

Я никогда не забуду это — долгий безмолвный момент, пока Зигги переваривает мои слова, будто ждёт, когда я возьму их назад, а затем наконец-то поворачивается и смотрит на меня.

Последние золотые лучи сумерек льются на неё, жидкое золото превращает её волосы в живой огонь, глаза — в полыхающие изумруды, а каждую веснушку — в янтарные угольки, озаряющие её кожу.

Воздух вырывается из моих лёгких резче, чем после самых брутальных ударов о бортик ледовой арены. В это мгновение я вижу это. Чувствую это. Искру того, что выковано внутри неё — стальной хребет, ослепительная интенсивность, тлеющая под мнимо милым, безмятежным фасадом.

Зигги выгибает бровь, глядя на меня, и её лицо теплеет от медленной улыбки. Её ладонь тянется к моей.

— Тогда мы заключили сделку, Себастьян Готье.

Глава 5. Зигги

Плейлист: Billie Eilish — bad guy

Кажется, я допустила колоссальную ошибку.

Себастьян сжимает мою ладонь, и жар просачивается под мою кожу. Я чувствую, как моё сердце бешено стучит в груди.

Я была очень уверена, что могу это сделать, что мы сможем провернуть такое. Но, возможно, во мне говорил алкогольный клубничный молочный коктейль.

Я смотрю на Себастьяна, на его лицо с резкими худыми чертами, холодные серебристые глаза и тёплую золотистую кожу — незнакомец, на которого, как я думала, у меня есть рычаг давления, чьим отчаянием я думала уравновесить собственное.

Но теперь я сижу тут, чувствую запах травки и виски, выходящих из его организма. Я вижу пурпурные синяки под его глазами и бледный тонкий шрам, пересекающий левую бровь. Веснушку у основания его горла.

Теперь он кажется… человечным. Внушительно, ужасающе человечным. Люди для меня сложны. Их сложно читать, узнавать, понимать. Глядя на него, я гадаю, вдруг я откусила больше, чем смогу прожевать.

И ещё я чувствую, какой он сильный.

Его хватка очень крепкая.

Я смотрю на его руку, покрытую замысловатой паутиной татуировок, цифр и символов, фрагментов слов, оплетающих его пальцы, огибающих запястье и устремляющихся по руке.