В случае Кензи это было еще сложнее, потому что большая часть ее души не хотела больше смотреть на свою бывшую лучшую подругу. Но это было неизбежно, и поэтому пришлось много говорить, слушать ее разглагольствования и бредни, а когда все остальное не помогло, трахать ее до тех пор, пока она не забыла об этом.

В общем, все прошло так, как я и предупреждал.

Адвокат Кэсси обыграла милый, здоровый образ девушки из соседнего двора, надев на нее сарафан светлых тонов, и что-то сделала с ее глазами, чтобы они казались еще больше и ласковее, чем обычно.

В суде она показала свою лучшую актерскую игру, без труда бросив своего парня под автобус со слезными показаниями о том, как он издевался над ней и принуждал ее к этому, фактически используя фальшивый фильм как доказательство его насилия из-за всех синяков, которые были на ней.

Они дали ей пять лет с условно-досрочным освобождением через три. Она должна была выйти на свободу до того, как станет слишком старой, чтобы продолжать стремиться к своей мечте о звездной славе, и с настоящим скандалом и душещипательной историей за спиной, чтобы действительно продать ее.

Но когда ее уводили, она обернулась, и ее взгляд упал прямо на Кензи. Я почувствовал, как все ее тело напряглось позади меня, и потянулся, чтобы положить руку ей на бедро, зная, как она все еще расстроена из-за предательства, независимо от того, как сильно она хотела сказать, что все уже позади.

— Кензи, я… — начала она, крокодильи слезы наполнили ее глаза.

К счастью, моя девочка была слишком умна, чтобы купиться на эту чушь.

— Даже не пытайся оправдываться, Кэсс, — сказала Кенз, удивив меня тем, насколько сильным был ее голос. — Ты ничего не сможешь сказать, чтобы загладить вину за такое предательство. Надеюсь, в тюрьме твои волосы станут сухими и ломкими.

А это для таких девушек, как Кенз и Кэсс, было равносильно надежде, что их отпилят в душе.

Как бы это ни было неуместно, я не мог бороться с этим, я откинул голову назад и рассмеялся прямо там, в переполненном зале суда.

— Чего бы это ни стоило, — сказала Кэсс, глаза сразу же прояснились, показывая, какой мошенницей она была, — я же говорила тебе рискнуть с ним.

С этими словами ее увели.

Кенз долго молчала, все ее тело было выпрямлено, она сосредоточилась на двери, за которой скрылась ее старая подруга, чтобы быть переведенной для отбывания наказания.

— Поговори со мной. — Моя рука поднялась и погладила ее волосы за ухом, пальцы прошлись по шее и легли на плечо.

— Насколько все это было притворным? — спросила она, ее голос был едва выше шепота, когда она снова прислонилась ко мне. — Думаю, это то, что я не могу забыть. Не может быть, чтобы все это было понарошку, не все эти годы. Сколько было настоящего, кто был просто другом, а сколько было тем, кто планировал меня поиметь?

Я обнял ее, наклонившись, чтобы прижаться губами к ее голове.

— Дорогая, скорее всего, это вопрос, на который у тебя никогда не будет ответов. Тебе просто нужно добраться до места, где они тебе не понадобятся.

Ее выдох был медленным, казалось, что с ним уходит большая часть напряжения.

— Да, — согласилась она, кивая. — Когда-нибудь, да?

— Да, дорогая, когда-нибудь.

— Только не сегодня. Сегодня будет много стервозности.

На это я улыбнулся.

— Да, ничего другого я и не ожидал.

Кензи

1,5 года спустя

— Ты ведешь себя неразумно, — настаивала Риз, в ее тоне смешались раздражение, покорность и легкое расстройство.

В целом, Риз не была слишком эмоциональной. Или, может быть, правильнее было бы сказать, что она не казалась такой уж эмоциональной, потому что я всегда был тем, кто переходил от нуля к ста.

Но в этом случае она не сдавалась.

Мы сидели в люксе, который был закрыт на день, чего я никогда не делала, но это был особый случай, и он полностью соответствовал этому случаю.

У нас была примерка платья.