— Тебе, кажется, уже говорили, — продолжал московский бандит, — что ты и все остальные должны отдавать в «общак» часть своей прибыли, но ты оказался какой-то упертый. Ты знаешь, что выступаешь против наших «понятий»? А за это одно наказание — смерть.

— Плевать я хотел на тебя, — грубо ответил Беркутов, продемонстрировав в подтверждение плевок на асфальт, — и на подосланных тобою наймитов. Все они получили давно по заслугам и тебя не минует такая же участь, если ты не скажешь своим молодчикам побыстрее собраться и «отвалить» отсюда подальше, иначе я — ни за себя, ни за своих парней — не ручаюсь. Бесполезной крови прольется много и в нашей с тобой власти этого избежать. А насчет «общака», так уже давным-давно решено, что в каждой области он будет свой и не тебе, московская «гнида», менять эти правила.

«Король» едва сдержался, чтобы тут же не дать отмашку к началу ведения военных действий, но огромным усилием воли смог все же сдержаться (видимо, он получил от более высокой преступной верхушки несколько иные распоряжения) и сквозь зубы промолвил:

— После таких слов я уже должен был тебя в асфальт закатать, но мы люди разумные и предоставляем тебе и твоим людям еще час на раздумья, после чего вы все будете подлежать безжалостному истреблению.

— Ну, что же, попробуй, — резко отрезал Беркутов, заканчивая эту беседу и поворачиваясь назад, чтобы следовать к ожидавшим его верным товарищам.

Когда он к ним только приблизился, Михайлов, не скрывая надежды на благополучный исход этого сложного дела, удрученно спросил:

— Ну, что? Договорились о чем-то?

— Душа требует праздника, а судьба посылает одни испытания, — только и ответил на это ивановский предводитель, невесело усмехнувшись, — через час начинаем.

Все прекрасно поняли, что это значит, и принялись занимать отведенные для боя места. Означенное время тянулось в мучительном ожидании, когда за пять минут до его окончания «Костя-киллер» заметил, как заводится машина его недавнего собеседника. «Э-э, да ты не горишь желанием участвовать в самом поединке, — пробурчал Константин, доставая из своей машины большую „Базуку“ и становясь на колено, — извини, „Король“, но я не могу этого допустить». Заняв удобную для прицеливания позицию, в тот момент, когда бронированная машина врага выходила на разворот, он выжал спуск, и смертельный заряд полетел по указанному ему направлению. Оглушительный взрыв возвестил о том, что главный недруг «ивановцев» уничтожен. Торжественным многоголосым криком они выразили этому событию свое отношение.

В тот же мгновение с другой стороны зазвучали ответные выстрелы, и стали прорываться машины, заполненные боевиками. Общее движение на дороге ни на секунду не останавливалось, и под перекрестный огонь стали попадать и проезжающие мимо не участвующие в бойне транспортные средства различной грузоподъемности и модификации. За каких-нибудь пять минут на этом участке дороги стал царить полный хаос, и образовалась неразбериха. Столкновения происходили одно за другим, заполняя округу грудой искореженного металла и многочисленными невинными жертвами. Постепенно на автотрассе образовался затор, не давая московским бандитам проникать на отстаиваемую ивановскими «братками» сопредельную территорию, позволив им занять довольно выгодную оборонительную позицию.

Они уже полностью уверились в своем превосходстве и даже издали победоносный клич, как вдруг из самого леса стали выскакивать вооруженные автоматами люди и вести огонь оборонявшимся в спины, сея у них в рядах страх и смятение. Московские преступники разработали довольно грамотную стратегию и полностью предусмотрели такую возможность, еще со вчерашнего вечера спрятав в лесопосадке многочисленную засаду. Беркутов, никак не ожидавший такого коварного плана противника, первый раз в своей жизни наполняя глаза слезами, смотрел, как падают один за другим застигнутые врасплох его преданные товарищи.